Однако спать ложиться не пришлось. В двери ему была записка от Семена Артемича:
«Дорогой друг! Приглашаю на ужин отведать гуся и выпить рюмочку. Если не затруднит, возьми инструмент – сломался телевизор...»
Петр Илюшкин
ИЛЮШКИН Петр Николаевич родился в 1964 году в Иркутске. Окончил в 1986 году Камышинское командное училище. Долгое время служил в Ашхабаде. Сейчас служит на Северном Кавказе. Подполковник погранслужбы.
ГЕРОИНОВЫЙ СЛЕД СОВЫ
– Ты, мужик! – злобный, тупой, тяжелый взгляд мутных глаз с почти невидимыми, суженными до предела зрачками впился в майора, плескавшегося в обшарпанном, убогом умывальнике пограничной общаги, – ты че гонишь на мою жену?
Иван Дорофеев, офицер разведотдела штаба округа, редко появлялся в своей тесной казенной комнатенке – такова уж специфика боевой службы на Кавказе. Чеченские ущелья, пещеры, блиндажи с окопными вшами – вот место его настоящей прописки. В общем-то, лучшего места для человека, исповедующего боевое искусство таинственных «ночных демонов» – ниндзя, и не придумать.
Ну а в городе Иван несколько расслабляется, позволяя не придерживаться принципов ниндзюцу: какие такие опасности могут подстерегать воина в совершенно мирном месте? Единственно, что неукоснительно и ежедневно он выполнял – изнурительные утренние тренажи, с обязательным метанием в цель сякенов и сюрикенов (металлических звездочек и стрелок).
С обитателями общаги майор, в силу своего полевого образа жизни, особо не был знаком, как и с нелюдимым, угрюмым, не вылезающим из своего «бунгало» гражданским типом по прозвищу «Му-му». Тип имел громадную, заплывшую жиром конфигурацию с густой рыжевато-белесой шерстистостью, необычайно писклявый фальцет и, естественно, толстенную басистую жену-прапорщицу.
Потому-то Иван и удивился, заслышав в пустынном умывальнике «колоратурное сопрано» в исполнении того самого типа гражданской наружности. Тем более что тон речи был угрожающий, несмотря на писклявые составляющие, а фразы более подходили для «зоны», но никак не для офицерского, пусть и поганенького, жилья.
«Обкурился, бедолага» – сообразил офицер, знавший признаки и повадки наркоманов по своей службе в Туркмении. Всматриваясь в невидящие глаза прапорщицкого супруга, он вежливо спросил:
– Вы о чем?
– Ты че там гонишь?
– Во-первых, не «ты», а «вы», – уже жестче, но не грубо поправил майор.
– Ты меня учить будешь, мужик! – взвизг «волосатика» свидетельствовал о некоторой его вменяемости. Но упорное упоминание «мужика» наводило на мысль об уголовном прошлом Му-му или же нынешней связи с криминалитетом.
Будь подобная речь где-нибудь в гражданском общежитии, куда возможно проникновение любого сброда, вопросов бы не возникло. Но здесь, в месте проживания служивых людей, уголовные замашки вроде как исключались.
Впрочем, уголовников Иван не боялся. Он хорошо изучил психологию этого своеобразного пласта народонаселения и с кем угодно находил общий язык.
Но кто этот дивный жирный экземпляр, и чего он добивается, нарываясь на скандал? Может быть, повода, чтобы одним несильным движением волосатой лапы придавить представителя так ненавидимого им с прапорщицей офицерского «белого» сословия?
Не знал Вася (этот самый Му-му), общаясь только с себе подобными, что внешность порою очень обманчива, и в скромной, сухощавой, небольшой фигуре майора аккумулирована энергия необычайной разрушительной силы, способной уничтожить даже на расстоянии.
Реальные же возможности Васи, несмотря на его массивность, выдавала просто безобразная обрюзглость и бессмысленное выражение маленьких, заплывших жиром глазок. Стало быть, противник он никудышный, в случае столкновения усугубляющий свое поражение необычайной массой.
К сожалению, офицер и сам просчитался в своих выводах. То, что Му-му не представлял из себя серьезного противника в рукопашном бою, было верно. Но степень подлости была неизвестна. Что и сыграло в дальнейшем свою, хоть и незначительную роль.
Иван понял возможную причину (одну-единственную) агрессивности этого типа. Дело в том, что ночью, маясь от бессонницы, он заходил на кухню поставить чайник. А там возле электроплиты стоял Вася со своей женой Зиной. Заслышав скрип открывающейся двери, они вздрогнули и покраснели. И чтобы разрядить обстановку, Иван пошутил: «Мы, совы, птицы ночные». Но в этих словах ничего обидного не было. Может быть, «совой» кого-то из этой семейки обзывали в детстве?
Пока Иван размышлял таким образом, дверь умывальника открылась, и появилась Васина «вторая половина», отекшая, неопрятная, с бигудями в засаленных волосах. Ее жирные губы обиженно тряслись, а глазки затравленно бегали.