, — ответил я, глядя Майорову прямо в глаза. - Ладно, рассказывай, только не ври, — сказал ротный таким тоном, что я понял, увольнительная у меня будет. И я ему честно рассказал, что хочу после вечера проводить домой понравившуюся девушку и что увольнительная мне нужна на всякий пожарный случай. А вдруг кому-то из офицеров или прапорщиков вздумается гулять ночью. А как выйти из части, не проходя через КПП, я знал. Просто из КП было несколько запасных выходов. Два таких выхода находились у нас на узле связи. Обычно они были закрыты, но один выход вёл в лесопосадку за территорией части, а её руководящий состав дежурной смены облюбовал как место для ночных перекуров и небольших прогулок. Днем этот выход был закрыт на "все засовы", а после заступления на дежурство ночной смены его открывали и через него выходили на свежий воздух дежурный по связи, его заместитель и начальники смен. И, конечно же, старослужащие, которые знали, что выход открыт. Про этот запасной выход я Майорову рассказывать не стал, просто сказал, что есть лаз в заборе. Майров выписал мне увольнительную с двадцати до двадцати четырёх часов, а в графе "Причина увольнения" написал: встреча с родными. Но мы с ним оба надеялись, что увольнительная мне не понадобится. Выйдя из канцелярии, я стал решать, что делать дальше. Можно было получить парадку и пойти на вечер в ней. Но мне страшно не хотелось этого делать из-за ботинок. Я тщательно отутюжил свою хэбэшку, подшил белоснежный подворотничок, в который для пущей красоты вставил кембрик. А сапоги начистил так, что с ними по блеску не могли бы соревноваться "фаберже" ни одного кота. За десять минут до начала вечера я был в столовой. Столы были сдвинуты к одной из стенок. Посередине зала стояла наряженная елка. От нее исходил приятный запах хвои и морозного зимнего леса. Понятно было, что елку срубили всего пару часов назад. Вдоль свободных стен стояли скамейки, на которые и рассаживались пришедшие на вечер. За несколько минут до начала в дверях показались Сима с Верой. Я быстренько подошел к девушкам, помог им снять верхнюю одежду, и мы сели на скамейку, ожидая начала вечера. - Федя, а ты почему не в парадке? - спросила меня Сима. - Да не люблю я ее. К тому же в сапогах легче танцевать, - зачем-то сказал я, хотя танцевать в сапогах ни разу в жизни не пробовал. Странно, у меня было несколько прозвищ, образованных от моей фамилии. Самые близкие друзья называли меня Федоркин после одного забавного случая, но об этом я, может быть, расскажу в другом рассказе, так как к армии эта история никакого отношения не имеет. А вот Сима почему-то сразу стала называть меня Федей, да и называет до сих пор, когда мы общаемся с ней по интернету. Больше Федей меня никто и никогда не называл. Вечер начался с поздравления личного состава с Новым годом. Выступал замполит. Обошлось без доклада о "вероятном противнике" и очередной политинформации. У замполита нашлись простые, душевные слова для поздравления. Его выступление заняло не более пяти минут. Затем включили магнитофон, и начались танцы. На первый танец Симу пригласил начальник телефонного отделения капитан Преображенский, а к Вере устремился лейтенант из той же телефонки, за скверность характера получивший кличку Вонючка. Но, когда ему оставалось сделать два шага, я встал, щелкнул каблуками сапог и пригласил девушку на танец. Вонючка злобно посмотрел на меня и поперся на свое место. А Вера поблагодарила меня, так как и ее Вонючка уже успел достать всяческими придирками и глупыми шутками. За вечер лейтенантик с позорным прозвищем еще несколько раз пытался пригласить Веру, но я все время был начеку и успевал "увести девушку" прямо у него из-под носа. Я протанцевал с Верой почти весь вечер, только два раза ее приглашали другие: один раз - наш замполит, а второй раз - капитан Преображенский. Девушек на вечере было много, пришли все свободные от дежурства телефонистки, телеграфистки и планшетистки, которые жили недалеко от части. А Вера с Симой жили прямо в той деревне, возле которой располагалась наша часть. Но как я заметил, все девушки всячески старались уклониться от танца с телефонным лейтенантом. Видно, он достал не только своих подчиненных. Несколько раз в зал заглядывал Николай, но, убедившись, что с Симой все в порядке, убегал обратно на дежурство. Минут за пять до окончания вечера девушки засобирались домой. Попросив Симу и Веру, выйдя через КПП и дойдя до конца забора части, подождать меня, я быстренько спустился на КП, надел заранее принесенные туда шинель с шапкой и через минуту уже был в лесопосадке вне расположения части. Пробежав по этой лесопосадке метров триста, я тоже оказался в конце забора, ограждающего нашу часть. Девушки уже ждали. Они взяли меня под руки с обеих сторон, и мы пошли в деревню. На дороге кроме нас никого не было. Так получилась, что Сима жила недалеко от расположения нашей части, поэтому она очень скоро с нами попрощалась. А до Вериного дома нужно было идти через всю деревню. Деревня была не особо большой, и минут через десять мы уже стояли у калитки Вериного дома. Мороз давал о себе знать, поэтому прощались мы недолго. Договорившись увидеться завтра на дежурстве, мы разошлись. Вера побежала домой, а я ускоренным шагом отправился в обратный путь. Никого не встретив, я прошел почти всю деревню и уже подходил к "родному" забору, как вдруг путь мне преградил человек в тулупе и шапке-ушанке с опущенными ушами. Я сразу и не понял, кто передо мой. Первой моей мыслью было долбануть это привидение в тулупе между глаз и, пока бы оно очухивалось, успеть добежать до лесопосадки у запасного входа на КП, а там попробуй найди меня. Но тут привидение заговорило, и я понял, что передо мной лейтенант Вонючка. Что он делал у забора нашей части в столь поздний час, не вызывало сомнений. Он ловил самовольщиков. Такая уж гадкая у него была натура. - Ты что тут делаешь? - заорал он на меня. - Возвращаюсь из увольнения, товарищ лейтенант. И не надо на меня кричать, связки застудите, - ответил я и показал лейтенанту увольнительную записку. Осмотрев мою увольнительную, Вонючка заорал еще громче: - Какие на фиг родственники? Какая встреча? - Родные родственники, а встреча очень теплая, - с вызовом ответил я. - Да что ты тут.., да я тебя сейчас..! - продолжал кричать лейтенантик. - Да что ты сейчас? - не выдержал я и тоже немного поднял голос. - Что ты можешь сделать, ты даже службы еще не нюхал настоящей. Это я тебе сейчас дам в торец, и, пока ты в своем тулупе будешь пытаться подняться с земли, меня здесь уже не будет. Попробуй потом кому-нибудь что-то докажи. Ладно, думай, а мне в часть пора. И, оставив ошарашенного телефонного лейтенанта отходить от сказанного мной, быстренько удалился. Через десять минут я уже заходил к себе в роту. Оказалось, что капитан Майоров домой не поехал и остался в роте на ночь, уж очень он стал бояться всяких залетов. До его поступления в академию было еще три с половиной месяца, и любое происшествие в роте могло полностью перечеркнуть его планы. Спать ротный еще не ложился, а гонял в канцелярии чаи с дежурным по части старшим лейтенантом Войтенко из телеграфной роты. Тому тоже перед Новым годом присвоили очередное воинское звание. Я постучал и, открыв дверь, попросил разрешения войти. Получив разрешение, я вошел и доложил, что явился, но были кое-какие трудности. Войтенко сразу понял, что нам с ротным нужно поговорить с глазу на глаз. Попросив передать в письме от него привет Эдику Азизову, вышел из канцелярии. Майоров налил мне стакан горячего чая и спросил, что случилось. Прихлебывая обжигающий душистый напиток, я рассказал капитану о своей встрече на обратном пути. - Откуда только такие берутся? - спросил Майоров, выслушав мой рассказ. Затем немного подумал и сказал: - Ладно, будем лечить. Он приказал мне порвать увольнительную и даже виду никому не показывать, что она у меня была. И что с территории части я в этот вечер не выходил. А с Вонючкой он разберется сам. После чего отправил меня спать. Окончание этой истории рассказал мне младший сержант Гаврилюк, он в тот день был дежурным по роте и все видел и слышал. Вот его рассказ: Вонючка прибежал в роту сразу после подъема, когда весь личный состав был на зарядке. Не спрашивая разрешения, он забежал в канцелярию, уселся на стул и стал требовать, что бы Майоров срочно наказал меня, так как я ночью самовольно покинул расположение части и к тому же обещал убить лейтенанта, когда тот пытался меня задержать. На что наш ротный приказал лейтенанту встать смирно, выйти из канцелярии и зайти обратно как положено по Уставу. Иначе он будет вынужден доложить об этой выходке лейтенанта командиру телефонного отделения и начальнику штаба с просьбой о проведении с нарушителем занятий по Уставам СА. Опешивший Вонючка приказание выполнил. Вышел, постучал в двери и спросил разрешение войти. Получив разрешение он зашел в канцелярию, и попросил разрешения обратиться. Когда и это разрешение было получено он повторил все уже сказанное им ранее, только уже в просительном наклонении. Выслушав его просьбу, наш ротный командир спросил у лейтенанта, какие тот имеет доказательства происшествия. Оказалось, что из всех доказательств у Вонючки есть только честное слово советского офицера и он был уверен, что этого достаточно. Но у Майорова было другое мнение на этот счет. Ехидно глядя на не знающего службы дурочка, рот