его нашу часть. Девушки уже ждали. Они взяли меня под руки с обеих сторон, и мы пошли в деревню. На дороге кроме нас никого не было. Так получилась, что Сима жила недалеко от расположения нашей части, поэтому она очень скоро с нами попрощалась. А до Вериного дома нужно было идти через всю деревню. Деревня была не особо большой, и минут через десять мы уже стояли у калитки Вериного дома. Мороз давал о себе знать, поэтому прощались мы недолго. Договорившись увидеться завтра на дежурстве, мы разошлись. Вера побежала домой, а я ускоренным шагом отправился в обратный путь. Никого не встретив, я прошел почти всю деревню и уже подходил к "родному" забору, как вдруг путь мне преградил человек в тулупе и шапке-ушанке с опущенными ушами. Я сразу и не понял, кто передо мой. Первой моей мыслью было долбануть это привидение в тулупе между глаз и, пока бы оно очухивалось, успеть добежать до лесопосадки у запасного входа на КП, а там попробуй найди меня. Но тут привидение заговорило, и я понял, что передо мной лейтенант Вонючка. Что он делал у забора нашей части в столь поздний час, не вызывало сомнений. Он ловил самовольщиков. Такая уж гадкая у него была натура. - Ты что тут делаешь? - заорал он на меня. - Возвращаюсь из увольнения, товарищ лейтенант. И не надо на меня кричать, связки застудите, - ответил я и показал лейтенанту увольнительную записку. Осмотрев мою увольнительную, Вонючка заорал еще громче: - Какие на фиг родственники? Какая встреча? - Родные родственники, а встреча очень теплая, - с вызовом ответил я. - Да что ты тут.., да я тебя сейчас..! - продолжал кричать лейтенантик. - Да что ты сейчас? - не выдержал я и тоже немного поднял голос. - Что ты можешь сделать, ты даже службы еще не нюхал настоящей. Это я тебе сейчас дам в торец, и, пока ты в своем тулупе будешь пытаться подняться с земли, меня здесь уже не будет. Попробуй потом кому-нибудь что-то докажи. Ладно, думай, а мне в часть пора. И, оставив ошарашенного телефонного лейтенанта отходить от сказанного мной, быстренько удалился. Через десять минут я уже заходил к себе в роту. Оказалось, что капитан Майоров домой не поехал и остался в роте на ночь, уж очень он стал бояться всяких залетов. До его поступления в академию было еще три с половиной месяца, и любое происшествие в роте могло полностью перечеркнуть его планы. Спать ротный еще не ложился, а гонял в канцелярии чаи с дежурным по части старшим лейтенантом Войтенко из телеграфной роты. Тому тоже перед Новым годом присвоили очередное воинское звание. Я постучал и, открыв дверь, попросил разрешения войти. Получив разрешение, я вошел и доложил, что явился, но были кое-какие трудности. Войтенко сразу понял, что нам с ротным нужно поговорить с глазу на глаз. Попросив передать в письме от него привет Эдику Азизову, вышел из канцелярии. Майоров налил мне стакан горячего чая и спросил, что случилось. Прихлебывая обжигающий душистый напиток, я рассказал капитану о своей встрече на обратном пути. - Откуда только такие берутся? - спросил Майоров, выслушав мой рассказ. Затем немного подумал и сказал: - Ладно, будем лечить. Он приказал мне порвать увольнительную и даже виду никому не показывать, что она у меня была. И что с территории части я в этот вечер не выходил. А с Вонючкой он разберется сам. После чего отправил меня спать. Окончание этой истории рассказал мне младший сержант Гаврилюк, он в тот день был дежурным по роте и все видел и слышал. Вот его рассказ: Вонючка прибежал в роту сразу после подъема, когда весь личный состав был на зарядке. Не спрашивая разрешения, он забежал в канцелярию, уселся на стул и стал требовать, что бы Майоров срочно наказал меня, так как я ночью самовольно покинул расположение части и к тому же обещал убить лейтенанта, когда тот пытался меня задержать. На что наш ротный приказал лейтенанту встать смирно, выйти из канцелярии и зайти обратно как положено по Уставу. Иначе он будет вынужден доложить об этой выходке лейтенанта командиру телефонного отделения и начальнику штаба с просьбой о проведении с нарушителем занятий по Уставам СА. Опешивший Вонючка приказание выполнил. Вышел, постучал в двери и спросил разрешение войти. Получив разрешение он зашел в канцелярию, и попросил разрешения обратиться. Когда и это разрешение было получено он повторил все уже сказанное им ранее, только уже в просительном наклонении. Выслушав его просьбу, наш ротный командир спросил у лейтенанта, какие тот имеет доказательства происшествия. Оказалось, что из всех доказательств у Вонючки есть только честное слово советского офицера и он был уверен, что этого достаточно. Но у Майорова было другое мнение на этот счет. Ехидно глядя на не знающего службы дурочка, ротный задал ему еще один вопрос, уверен ли он, что командир части поверит молодому лейтенанту, за несколько месяцев службы прославившегося своим склочным характером, которого ненавидит почти весь личный состав части, а не ему, капитану Майорову, дежурному по части старшему лейтенанту Войтенко и военнослужащему, недавно награжденному почетной грамотой командующего армией? И увидев замешательство на лице молодого склочника, добавил с издевкой в голосе, что советовал бы тому обратиться к начальнику медицинской капитану Козлову за направлением на обследование к военному психиатру, так как у него по всей видимости организм отравлен собственной желчью и отравление уже достигла головного мозга, иначе бы он спокойно спал по ночам, а не ловил по морозу привидевшихся ему самоходчиков, которые в это время спокойно спят в казарме. Услышав такое, телефонный лейтенантик вскочил и направился к выходу из канцелярии, но Майоров остановил его словами: "Я вас еще никуда не отпускал, снова Устав забыли, товарищ лейтенант?" Повернувшись лицом к ротному, летёха промямлил отдавая честь: - Разрешите идти, товарищ капитан? И получив разрешение, как попавшийся на месте преступления мелкий шкодник, бочком вышел из канцелярии и выбежал из здания роты.