Дома ждёт мама. Вижу, что она не сомкнула глаз. Поздравляет с получением аттестата зрелости, рада, что я уже окончил школу. Посидеть бы, поговорить с ней, но мне некогда. Тороплюсь на поезд: хочется съездить в Киев, в авиамодельную лабораторию Дома обороны, где Тимоха строит свои модели самолётов. Ведь давно не видел авиамоделистов, соскучился. Интересно, как там у них дела, что нового.
Я люблю Киев. Он красив в любое время года, но летом —
особенно. На Крещатике, как всегда, шумно, много народа. А вот, в конце Крещатика, и Дом обороны. Открываю дверь авиамодельной лаборатории и останавливаюсь на пороге. Все уже на местах, возятся со своими моделями. Видно, скоро новые соревнования.
Лишь Тимоха сидит на столе и, не замечая меня, увлечённо рассказывает что-то:
— ... Да, братцы, мы летаем на настоящих учебных планёрах конструкции Олега Антонова УС-4. Это значит «Учебный, стандартный, четвёртая модель».
Тимоха явно польщён, что авиамоделисты слушают его с интересом, и ещё с большим жаром продолжает:
— Я уже делаю подлёты метров на десять в высоту и дальностью метров двести, а то и больше...
Боже мой, Тимоха уже летает! А я всё ещё по земле ползаю. Значит, пока я сдавал экзамены, он успел поступить в какой-то планёрный кружок.
— Тимоха! — ворвался я в лабораторию. — Что же ты мне не сообщил?
— Да ты не вешай нос! — снисходительно успокоил меня Тимоха. — Поедем на планеродром Дворца пионеров. Там инструктор Короленко всех авиамоделистов принимает. И тебя возьмёт!
.. . Ехали мы трамваем долго-долго, больше часа. Потом ещё пешком шли вдоль леса минут пятнадцать. Наконец, вдали показались песчаные холмы. На вершине одного из них — деревянный сарай, рядом — избушка, чуть ли не на курьих ножках А над ней на длинном шесте полосатый конус на ветру колышется, непременный атрибут всех аэродромов. Так вот он какой, этот таинственный планеродром Дворца пионеров!
А чуть пониже, на холме, планёр стоит, и возле него мальчишки и девчонки возятся, к полётам готовятся.
Увидев всё это, разве можно спокойно шагать?
— Побежали! — крикнул я Тимохе и рванулся напрямик по песку.
— Товарищ инструктор! — остановился запыхавшийся Тимоха перед молодым парнем в военной гимнастёрке с голубыми петлицами на воротнике. — Вот я своего дружка-авиамоделиста привёл. Тоже хочет на планёрах летать.
— Ну что ж, — критически посмотрел на меня инструк
тор,—если хочет летать, пусть сначала на амортизаторе потрудится. Посмотрим, на что он способен. А там подумаем, принимать его или нет. . .
— Есть на амортизатор! — крикнул я, будто был уже курсантом планёрной секции.
В те далёкие годы планёры запускали со склона с помощью амортизатора — толстого резинового шнура с кольцом посередине. Кольцо зацепляется за крючок на носу планёра. На концах амортизатора становятся по четыре человека и по команде инструктора натягивают его, словно огромную рогатку. Прикажет инструктор на сорок шагов растянуть — сорок шагов отсчитываем. А если надо повыше планёр запустить, следует команда: «На полный натягивай!» Тут уж тяни сколько силы хватит.
Инструктор всегда первый взлетает, чтобы проверить условия для полётов: силу ветра, площадку для приземления.
Так было и на этот раз. Сел он в кабину, командует:
— На амортизаторе, натягивай!
Я в амортизатор так вцепился, будто за четверых тянуть собрался. Упираюсь ногами в песок, тяну что есть силы. Сначала ничего. Но по мере натяжения резины становится труднее. Под конец просто тяжело. Жарко. Пот глаза ест. Ноги по песку скользят. Амортизатор ладони жжёт.
Отсчитали мы шагов пятьдесят, и тут инструктор старт взял. В кабине есть такой рычажок. Потянешь его—и планёр от стопора отцепляется.
Я только и заметил, как УС-4 стремительно сорвался с места и помчался на нас, стоявших на концах амортизатора. Упал я плашмя на песок (откуда мне знать, что планёр пронесётся мимо?), а ребята рассмеялись:
— Не бойся, новичок, это инструктор шутит, испытывает, есть ли у тебя выдержка.
— Ничего себе выдержка! — поднялся я, сконфуженный, отряхивая песок. — А если по башке стукнет? ..
— Инструктор такого не допустит, — успокаивают, — крыло выше головы проходит.
Планёр, промчавшись над нами, взмыл вверх, потом нос опустил и заскользил плавно в долину. Тихо, красиво — одно
загляденье! Вот он приблизился к земле, выровнялся и, замедляя скорость, незаметно коснулся земли, проскользил с десяток метров на лыже и остановился. А потом на правое крыло опустился, словно немножко передохнуть захотел.