Глава 3
Чех долго сверлил меня взглядом и красноречиво молчал. Надеялся пробудить совесть. Наивный. Я сама её добудиться не могу, хотя иногда очень стараюсь.
Но Вацлав не сдавался. Всё смотрел и смотрел. От нечего делать решила тоже поиграть в гляделки.
Ну и чего ты сердишься, начальник? Накосячила, да… С кем не бывает? Первый день на работе. Техники безопасности не знаю. Чего злиться-то?
Несмотря на царившую тишину, я была уверена, что мужчина очень недоволен.
Удивительно, но проницательный взор чёрных глаз всё-таки пробудил стыд. Почувствовав, что щёки наливаются румянцем, поспешно отвернулась.
– Простите, – глухо выдавила я.
– За что? – голос Чеха звучал особенно язвительно.
– За сбежавших анчуток.
– А как же тренировки по бегу?
– Чёрт… Я осознала степень вины. Каюсь.
Вацлав фыркнул.
– Если прошу не трогать, то это не значит, что я не желаю делиться знаниями. Это значит, что вы элементарно не готовы. Неужели так трудно понять?
– Не трудно. Понимаю.
– Нет, не понимаете, – Чех поднял покорёженную клетку. – Железо, единственное, что может удержать анчуток в относительном покое. Сейчас они, наверняка, разбежались по всему музею и, не дай Бог, попадутся на глаза кому-нибудь из простых посетителей.
– Но они и вчера разбегались! Вы сами говорили.
– Вчера музей не работал. Бесов доставили к нам в контейнере, и пока я не пересадил их сюда, – он потряс клетью, – мелкие гады успели поставить с ног на голову всю организацию. Но опять же повторюсь, здесь не было обывателей.
Я стыдливо опустила взгляд.
– Вацлав, простите, этого больше не повторится.
– Вы уверены?
– Уверена. И можно ко мне на «ты»… Всё-таки работать вместе предстоит. Вы же не уволите меня через пару часов после приёма?
Чех выдержал паузу.
– Не уволю. Хотя хотел бы.
– Я могу быть очень исполнительной.
– Слабо верится.
Мужчина оглядел кабинет и, заметив неприкрытую дверь, выругался.
– Ну точно, разбежались по всему музею! Как же надоели… Софья!
– Да?
– Вам… Тебе первое задание: поймать всех анчуток.
– Хорошо, сделаю. А… как их ловить?
Чех растянул губы в улыбке.
– Держи, – подал он небольшой блестящий тазик. – Если рассчитывала на спецоружие, то увы. Работаем по старинке.
Я удивлённо ощупала сей предмет и недоверчиво сдвинула брови.
– Тяжёлый.
– Какой есть.
– И что мне с этим делать?
– Бегать по зданию, искать нечисть. Как только увидела, накрываешь этой штукой и ждёшь меня.
– А если…
– Все вопросы потом, – Чех посторонился, освобождая выход в коридор. – Вперёд, стажёр! Время пошло.
Кое-как подхватив дурацкий тазик, я направилась на охоту. И даже успела пройти пару метров, как вдруг услышала:
– Стой. Я пошутил.
– Ммм?
– Таз верни, – Вацлав отобрал посудину. – И возвращайся в кабинет, – мужчина окинул меня с ног до головы задумчивым взором. – Гляди-ка, а ты и правда исполнительная.
***
Я сидела надувшись и косилась на расхаживающего по кабинету Чеха. Он увлечённо разглагольствовал про различных существ, и отказывался замечать моё недовольство.
Анчуток ловить так никто и не пошёл.
– Сами явятся, – махнул рукой он. – С нашего этажа никуда не уйти. Погуляют немного, а как пить захотят, вернутся.
– Зачем же меня пугал?
– Чтоб боялась.
– Я думала, действительно, катастрофа!
– Софья, анчутки не милые домашние животные. Это тёмные твари, способные доставить кучу неприятностей.
– Но вчера же…
– Вчера они, действительно, устроили настоящий погром. Но сегодня такого не повторится.
– Ты уверен, что сами придут?
– Да, – просто ответил Вацлав.
– Но почему? А если они не захотят пить?
– Я кормил их солёной рыбой. Нечисть не может долго без воды.
– А если найдут где-то ещё?
– Мы на третьем этаже под землёй. Тут нет зала для чаепития. Поверь мне, они вернутся.
Я насупилась.
Значит, он с самого начала понимал, что ничего страшного не случилось, но всё равно, упорно взывал к совести. И дозвался ведь! Ну что за человек? Мрачный, вредный, язвительный. А если и улыбается, то натянуто и криво. Будто не привык к положительным эмоциям.
Может работой замучили? Не зря же просил ещё одного охотника в помощники. Правда, хотел видеть не меня, а математика. Кстати…
– Вацлав, – позвала я по имени, опасаясь называть Чехом в глаза, всё-таки не настолько доверительные отношения, чтоб переходить на прозвища.