* * *
Я сижу, развалившись, в снятой вчера квартире. Асмодей моет на кухне посуду. Я внимательно изучаю газету "Из рук в руки". Наконец нахожу то, что надобно. Я поднимаю трубку и набираю номер. - Алло, - говорю я, - это вы даете уроки латыни? Старческий голос крякает в том смысле, что да, уроки латыни имеются в ассортименте. Голос представляется как Виталий Сергеевич. Голос, кажется, удивлен, что кому-то понадобилась латынь. - Как ваш адрес? - говорю я. - Я подъеду через полчаса. - Вы заблудитесь, - кротко отвечает старик, - но через полчаса мы можем встретиться на углу Сретенки и бульвара. На углу Сретенки, возле аптеки, стоит беленький старичок с палочкой. Он тщетно вглядывается в прохожих. Мой "вольво" тихо причаливает к тротуару. - Виталь Сергеич? - говорю я. Старичок оборачивается. Он обходит "вольво", видимо, ища заговорившего. Наверное, он думает, что "вольво" успел его задавить. - Виталь Сергеич, садитесь, - повторяю я. - Так как насчет латыни? Виталь Сергеич забирается в "вольво" с такой опаской, будто он Иона, которому предлагают пропутешествовать в брюхе кита. Через пять минут, пробравшись немыслимой вязью дворов, мы причаливаем к трехэтажному облупившемуся дому. Дом выходит сразу на три двора и ни на одну улицу. Я бросаю "вольво" у подъезда, и мы поднимаемся на третий этаж. Дома старичок осведомляется: - Вы, вероятно, хотите обучать классическим языкам сына? - Себя, - отвечаю я, - и только латыни. - Но зачем вам латынь? - изумляется мой старичок. Он не привык, чтобы люди на шестисотых "кабанах" учили латынь. - Хочу, и все, - отвечаю я. - Позвольте, вы знаете какие-нибудь иностранные языки? - По фене немного ботаю, - ответил я, - а латынь я учил в медицинском. Алфавит выучил и еще помню, кажется, "гутен морген". - Это не по-латыни, это по-немецки, - вздыхает профессор. - Вот что, - профессор, - говорю я, - латынь мне надо знать через неделю. Профессиональная, понимаете, необходимость. Я вам плачу за три часа каждый день, каждый час - двести баксов. Вот вам за первые два дня задаток - и начинаем. И вытаскиваю из кармана столько зелененьких, сколько бедняжка за всю свою жизнь только в кино видел. Старичок глядит на меня так, словно через неделю меня пошлют киллером в Древний Рим.