Прошел час, прежде чем он поднял голову и устремил свой взгляд на луну, ища у нее сочувствия и ответа. Ночное светило метало на землю стрелы своих лучей — этих страстных взглядов, под которыми изнывают влюбленные безумцы, томясь в разлуке с предметом своей любви.
О, царица ночи, украшение небес! О, счастье бодрствующего, который поверяет ночному мраку свои мечты, стремясь найти целительный бальзам в неслышном движении небесных сфер, но, увы, лишь усугубляя этим свои страдания! О, вечная ночная странница, ты улыбаешься влюбленным и шлешь им свои пламенные взгляды, раздувая их страсть. Твои сладкие поцелуи несут им, трепещущим в страданиях и. муках любви, забвение. О, подруга одинокого и утешение отверженного, почему ты так бледна среди своего сияющего царства? Тебя изнурило это вечное бодрствование или извела непреходящая страсть? Ответь!
О, луна, луна! Как прекрасен твой лик, как мила ты моей душе, моя прекрасная, далекая возлюбленная! Веками не спускаешь ты очей с влюбленных, наполняешь их сладким дурманом. Сколько цветов и трав проводили бессонные ночи под твоим надзором, в лучах твоего света, склоняясь под дуновением зефира и трепетно прижимаясь друг к другу. И речные воды текли в блаженстве и неге, когда ты шествовала по глади их — по своим серебряным тропам!
О, луна! Вот все мы тут перед тобой: богачи с их довольством, бедняки, занятые бесконечным трудом, и я, твой преданный почитатель. Мы ведем тайную беседу, и я внимаю твоим откровениям. Ты одна знаешь все о сердце, охваченном отчаянием, и нет в мире человека, который исцелил бы и осчастливил его. О, заступница влюбленных, заступись и за меня, несчастного горемыку!
О, ночь! Я скрыт под покровом твоим и в молчании твоем кричу о своей страсти и муках, но никто не слышит меня. Люди покинули меня, так утешит ли меня природа? Не печалься, Хамид, ведь не столь велика твоя беда, чтобы так терзаться. Да, природа — единственная наша исцелительница. Она молчит, но больше сострадает человеку, чем ему подобные.
Хамид взял в руки гитару, взглянул на небо, провел пальцами по струнам, и глубокую тишину ночи нарушила печальная мелодия. Его душа и душа всего мира сливались вместе, трепеща от восторга. Так провел он целый час, блуждая в тайниках подлунного мира, воскрешая в памяти известные ему песни и маввалы[27], аккомпанируя себе на гитаре и прислушиваясь к эху. Наконец, отложив гитару, он перевел взгляд на канал и погрузился в размышления. Кто скажет, куда спешат волны и куда стремится сам он, страдающий от разлуки с Азизой и неприступности Зейнаб?
На другой стороне канала, прислонившись к стволу дерева, дремал напарник Хамида. Как только умолкли струны гитары и одновременно остановился бык при водяном колесе, феллах сразу проснулся. Так бывает с большинством людей; они спокойны и безмятежны до тех пор, пока окружение их неизменно. Но стоит чему‑нибудь хоть немного перемениться, они сразу же ощущают тревогу, даже если это благая перемена. Феллах проснулся, встал, сходил к колесу и убедился, что оно вращается. Там он увидел Хамида, сидящего в задумчивости, но не потревожил его.
Луна стала спускаться с небосвода, возвещая о близости утренней зари. Выйдя из долгого оцепенения, Хамид вновь принялся перебирать струны гитары. Потом притих, положил голову на приступок водяного колеса и незаметно очутился в объятиях сна.
Однажды, заглянув к отцу в канцелярию, Хамид увидел там писаря, чем‑то крайне озабоченного. Он что‑то писал под диктовку другого писаря из соседней деревни. После расспросов выяснилось, что готовят списки новобранцев. Хамид взял списки в руки, перелистал их и неожиданно наткнулся на имя Ибрахима. Так, значит, через несколько дней Ибрахим покинет родную деревню. Сначала его повезут в столицу, а потом — куда‑то к экватору, в глубь Судана.
Вечером Хамид подсел к односельчанам, ожидавшим газет. Среди них оказался и староста, который рассказывал о новом наборе в армию. Когда зашла речь об Ибрахиме, староста пожалел его — ведь из их деревни уходит он один, а до этого случая целых девять лет никого не брали. И ему также известно, что Ибрахиму служить в пехоте.
Там, в глубине Судана, у экватора, начнет свою службу Ибрахим, но не борцом за веру, не воином, а покорным рабом — ведь он будет солдатом армии, которой командуют англичане, стремящиеся сохранить свое господство в Судане за счет оккупированного ими Египта. В адском пекле проведет Ибрахим свои лучшие годы, а потом вернется домой без славы.
27
Маввал — народная песня, состоящая из четырех, пята или семи стихов с определенным размером и рифмой.