Стоящие неподалеку солдаты и охранники явно нервничали. Стоило Нассеру переменить положение на стуле, как его немедленно отчитали.
— Сиди спокойно! Не дергайся!
Нассер попытался было возразить…
— Замри! — сказали ему. — Держи руки так, чтобы я их видел.
Зейтун огляделся. По большому счету, на вокзале мало что изменилось: все тот же «Сабвэй», те же билетные стойки, справочная. Только вот пассажиров нет. Вместо них — вооруженные мужчины и женщины, сотни коробок с бутылками воды и предметами первой необходимости, нагроможденные в проходах, и Зейтун с его товарищами-пленниками.
Тодд ругался с допрашивающими его офицерами — от стойки «Амтрака» до Зейтуна периодически долетали его гневные выкрики. Тодд никогда не отличался уравновешенностью, так что Зейтун не удивился, что во время допроса он пришел в ярость.
— Нам дадут позвонить? — спросил Тодд.
— Нет, — ответил офицер.
— Вы обязаны разрешить нам телефонный звонок!
Молчание в ответ.
Тодд повысил голос, выпучил глаза. Окружавшие его солдаты придвинулись ближе, выкрикивая предостережения и угрозы.
— Почему нас сюда привезли? — спросил Тодд проходившего мимо солдата.
— Вы, ребята, — члены «Аль-Каиды», — ответил тот.
Тодд язвительно захохотал; Зейтун же вздрогнул. Может, ему только послышалось?
Зейтун всегда боялся, что этот день когда-нибудь настанет. Каждый раз, когда за нарушение правил дорожного движения его останавливала полиция, он знал: не исключено, что к нему привяжутся, не так поймут, заподозрят в темных делишках, — такое вполне может взбрести в голову любому полицейскому. После событий 9/11 им с Кейти стало ясно, что слишком у многих разыгралось воображение, что получившая распространение идея подпольных ячеек, — групп потенциальных террористов («кротов»), укоренившихся в США и годами, если не десятилетиями, ждущих своего часа, чтобы нанести удар, — подразумевала, что любой верующий в любой мечети или даже все мусульманское духовенство могут ждать приказов от своих предполагаемых лидеров, находящихся в горах Афганистана или Пакистана.
Их с Кейти пугали широкие полномочия, которыми было наделено Министерство внутренней безопасности, стремящееся держать в поле зрения всех, кто родился на Ближнем Востоке или просто имел какое-то отношение к тому региону. Немало их друзей-мусульман подвергались допросам, от них требовали кучу документов, многим пришлось нанимать адвокатов. Зейтуну пока везло. Его никуда не вызывали, никто из представителей властей ни в чем его не подозревал. Бывали, конечно, косые взгляды, насмешки над его акцентом. Возможно, подумал Зейтун, одному какому-то солдату, невежественному или жестокому, просто захотелось их попугать. И решил не обращать на это внимания.
И все же внутренний голос нашептывал Зейтуну: что-то не так. Он внимательно посмотрел по сторонам, ища подтверждения своим догадкам. За ним и тремя его товарищами неусыпно следили десятки полицейских и военных. Зейтун почувствовал себя диковинным зверем, желанным охотничьим трофеем.
Минуту спустя другой проходивший мимо солдат посмотрел на Зейтуна и буркнул: «Талибан».
Как бы Зейтуну ни хотелось проигнорировать оба замечания, пропустить их мимо ушей он не мог. Теперь-то ему стало ясно, что произошла огромная ошибка и не один день понадобится, чтобы распутать клубок недоразумений. Тодд поднял шум, но Зейтун понимал, что ничего путного из этого не выйдет. Вопрос об их виновности или невиновности не здесь будет решаться, и времени на решение уйдет немало.
Зейтун застыл в ожидании.
Перед ними в неглубокой нише стояли игровые и торговые автоматы. Поверхность над автоматами по внутреннему периметру вокзала была украшена настенной росписью. Она состояла из четырех частей и занимала всю верхнюю половину стен.
Общая длина панно составляла сто двадцать футов; художник[17] постарался изобразить основные события из истории Луизианы и Соединенных Штатов в целом. Зейтун, глядя на панно, подумал, что, хоть и не раз бывал на вокзале, толком рассмотреть фрески не удосужился, и вот теперь у него есть такая возможность. Потрясающее впечатление, мрачная картина порабощения и борьбы… Жуткие цвета, изломанные линии, искаженные фигуры. Ку-клукс-клановские капюшоны, скелеты, арлекины в одеяниях кричащих цветов, раскрашенные лица. Прямо над Зейтуном льва терзал огромный золотой орел. В другой части солдаты в голубой форме строем шли на войну мимо массовых захоронений. На панно было много сцен расправ или уничтожения людей — американских индейцев, рабов, иммигрантов. И неизменно, по замыслу художника, неподалеку находились зачинщики: богатые аристократы в напудренных париках, генералы в сверкающих мундирах, дельцы с мешками денег. В одном месте на фоне затопленного города стояли в воде буровые вышки.
17
Конрад Албризио (1894–1973) — американский художник, автор большого количества произведений настенной живописи (фреска, мозаика); много работал в Луизиане, в частности, его мозаичное панно украшает стены Верховного суда этого штата.