Возвратясь осенью в школу, она испытала настоящее разочарование, узнав, что Майкл не будет больше учиться вместе с ними. Говорили, будто он поступил в школу живописи и ваяния. Зельда сердито решила не думать о нем больше. Раз как-то встретила его на улице – и прошла мимо с холодным поклоном, тотчас пожалев об этом. После она всегда высматривала его, но, как только видела, сразу пряталась за угол или входила в какую-нибудь лавку, или просто ускоряла шаг. Она говорила себе, что это глупо, однако не имела мужества встретиться с ним лицом к лицу.
Через месяц они столкнулись в аптеке. Оба несколько минут стояли рядом у прилавка, не замечая друг друга, когда же заметили наконец, у Зельды сильно забилось сердце и, сама того не сознавая, она ответила радостной улыбкой на широкую, удивленную улыбку Майкла. Они вместе вышли из аптеки со своими покупками, обернутыми в розовую бумагу.
– Я думал, вы злитесь на меня, – решился сказать Майкл, все еще радостно ухмыляясь.
– О, нет, – был ответ. – Я вас давно не видала. Вы никогда не проходите мимо нас, – добавила Зельда поспешно, чтобы предотвратить упреки.
– Я вам писал нынче летом, а вы не ответили.
– Не знала адреса…
– Достаточно было адресовать «Руэдиннэн». Я ведь писал на бланке отеля.
– А я не знала, что вы жили в этом отеле… Не была уверена.
– Понравились вам фотографии?
– Да. Вы, должно быть, превесело проводили время со всеми этими мальчиками и хорошенькими девочками. – Она слегка подчеркнула слово «девочки».
У Майкла лицо снова расплылось в улыбку.
– Они – ужасные трусихи! – констатировал он.
– Нравится вам в студии?
– Еще бы! Там замечательно славная публика. А профессор Вилльямс ужасно милый человек и хороший учитель.
И он стал рассказывать о студии.
– Там и девочки учатся? – перебила она.
– Конечно! Я думаю, там девочек вдвое больше, чем мальчиков.
– О! – слабо охнула Зельда. Снова раздражение овладело ею, и они некоторое время шли молча.
– Зельда… – порывисто шепнул Майкл.
Но она не ответила. В ней боролись противоположные ощущения. Ей хотелось, чтобы он продолжал; высказал то, что выдавал его взволнованный, обрывающийся шепот. Но она не могла заставить себя поощрить его словом или взглядом. Резкий ветер дул им в лицо, зимнее солнце светило как-то уныло.
– Не зайдете ли на минутку? – предложил Майкл, когда они дошли до его дома. – Мамы дома нет, – добавил он. – Мне бы ужасно хотелось показать вам свои работы.
Она пошла за ним по цементной дорожке через двор к его «студии». Потом молча разглядывала рисунки, которые он ей показывал: этюды маслом, углем и карандашом. Тут были зарисовки полуобнаженных мужчин и женщин, наброски рук, ног, обнаженных торсов. Со странным чувством смотрела на все это Зельда. Она смутно угадывала, что для Майкла, изучавшего анатомию человеческого тела и находившегося вместе с существами другого пола в обстановке, где позировали полуголые мужчины и женщины, открылся мир новых ценностей, новых интересов. Она с любопытством вглядывалась в Майкла, а тот с увлечением показывал и объяснял рисунки. Вся его прежняя застенчивость и сдержанность куда-то исчезли, лицо сияло восторгом. У Зельды промелькнула мысль о женщине, которая когда-нибудь будет его… перехватило горло, полоснуло болью по сердцу. Сославшись на головокружение, она поспешила выйти на воздух.
Через десять минут она была уже на улице, спешила домой, крепко сжимая в руке свой пакетик в розовой бумаге.
– О, это ужасно, ужасно! – твердила она себе. – Так не может продолжаться!
Добравшись до своей комнаты, она бросилась на кровать и спрятала в подушки пылавшее лицо. Она влюблена! Но, боже, что за дурак этот Майкл! Он ничего не замечает! Слепой дурак!
Мужественно посмотрев в лицо этим фактам, она решила выкинуть из головы Майкла Кирка. Что-то мучило ее, будило неудовлетворенность и тревогу, и она инстинктивно стремилась избавиться от этого. Она постаралась не думать о Майкле. Но было так сладко вызывать в памяти его образ и воображать, что… давать полную волю воображению!.. Нелепый, маленький Майкл Кирк… глупенький Майкл Кирк… ничтожный, невзрачный Майкл Кирк… Как смешно, что она думает о нем!..
Наступил декабрь, холодный и ветреный, и принес с собой снежную метель – редкое явление в этом крае, вызвавшее во всей Калифорнии веселое возбуждение. Первая половина учебного года окончилась, и мистер Хортон, директор школы, отослал Зельду домой с письменным предупреждением дяде, что, если она не будет учиться лучше, ее оставят на второй год. В письме говорилось еще, что Зельда – легкомысленная девчонка и деморализующе влияет на своих товарищей.