– А мы с тобой, – согласился Радко, – едем на свидание.
– Только вместо цветов и обеда при свечах…
– Мешок лишайника и горшок тушёнки при костре.
– Точно, – спохватилась Стана, – я же тушёнку не запаковала!..
Потом к ним подошёл главный алхимик и с виноватыми нотками в голосе попросил добыть и для него парочку ингредиентов в той стороне. Стана без особого оптимизма глянула его записку. Прочитала «хвост дракона – 4 штуки, живьём, медвежья голова – 3 штуки, живьём», и похихикала над оторопевшим видом Радко.
– Хвост дракона и медвежья голова – это растения, – успокоила она его.
Радко шумно выдохнул:
– Я же начал уже придумывать, – признался он, – как пробраться в драконьи горы.
– Не, – Стана передёрнула плечами, – так далеко меня ещё не посылали. Хотя с их благородия станется и в Рипейские пустоши за медвяной росой послать.
Главный алхимик протянул ей кошель:
– Пусть это немного компенсирует ваши труды.
– Не надо, – криво усмехнувшись, отказалась Стана. – То, что вы просите, достать легко.
Главный алхимик насильно всучил ей монеты:
– Бери, – настойчиво сказал она. – Я в молодости тоже был заготовщиком, и знаю, что это такое – лазить по болотам в непогоду по прихоти заказчика. И знаю, что командировочные, которые платит университет, не покрывают полностью затраты на постоялые дворы, а ночевать на улице в такую погоду – это недолго и заболеть.
Он ушёл, ещё раз извинившись за беспокойство. Радко проводил его глазами и заметил:
– Александр, по прихоти которого ты едешь, денег не предложил. И не извинился.
Стана невнятно пожала плечами:
– Он сын виконта, – она отсчитала и сняла с полки восемь горшков для драконьего хвоста и медвежьей головы. – Он не знает, что такое ночевать под открытым небом и страдать от непогоды. У него всегда были и крыша над головой, и еда, и деньги, и прислуга…
========== Глава 4. Снова Хормица ==========
Лаполистый лишайник встречался лишь на самом юге Моравы, где холмистые равнины постепенно переходили в невысокие горы. Чтобы собрать пакетик этого лишайника, Стане пришлось прочесать много вёрст мокрых, поросших лесом и заваленных буреломом гор. Гулей набили по одному на берегах рек и озёр, и на Кивейские болота, или, и того хуже, в Околье ехать не пришлось. Следы чуся Радко обнаружил в Верхнедивской пуще, ещё полдня понадобилось ему, чтобы его выследить. Здоровенная саженная тварь ревела, брызгалась кислотой, размахивала четырьмя лапами с длиннющими когтями и к себе не подпускала. Радко не с первой попытки изловчился набросить на него аркан, а пока тварь отвлеклась, чтобы разорвать его, этими несколькими мгновениями он сумел воспользоваться и всадил меч ему в горло.
До поздней ночи Стана провозилась с очисткой костей от вонючего, жёсткого и водянистого мяса.
– Для чего эти кости нужны? – полюбопытствовал Радко, подкладывая в огонь сырых дровишек, чтобы подсохли.
Стана бросила в кучу очередную кость и почесала нос о плечо.
– Вся костная нечисть, – рассказала она, – по своим свойствам одинакова. И у чуся, и у балхи, и у штуха, и у мроя и у всех остальных измельчённые и специальным образом обработанные кости – это поглотитель некоторых ядов. В магических зельях они впитывают ментальную магию и отталкивают природную. Могут быть противоядием при отравлении некоторыми ядами – за счёт того, что оттягивают эти яды на себя.
– И кости именно чуся… – начал Радко.
Стана пожала плечами:
– Понимаешь… Кости разной нечисти незначительно отличаются по своей способности впитывать разные яды. Например… Например, смотри. Лекарство от рожи… нет, не той рожи, которая лицо, а той, которая кожная болезнь… Так вот, оно готовится на основе алколита. А алколит ядовит, он даёт осложнение на печень. Поэтому в алколит добавляют кости нечисти, чтобы этот яд нейтрализовать. Так вот, кости самавки нейтрализуют этот яд идеально, полностью. Кости остальной нечисти немного хуже, толика яда остаётся, но остаётся в том количестве, которое неопасно для человека. Печень потом этот яд выведет. Поэтому для человека со здоровой печенью лекарство от рожи можно готовить на костях любой нечисти, а вот если печень больная, то нужны кости именно самавки.
Она бросила в кучу следующую кость.
– Так что, – подытожила она, – возможно, Александру нужно нейтрализовать какой-то конкретный яд. Ну, или он хочет найти какие-нибудь новые свойства.
– Как студенты слабительные свойства спорыньи? – с самым серьёзным видом подколол Радко.
Они представили дородного ненаследного барона Александра, требующего у простолюдинов пропустить его без очереди в уборную, и расхохотались.
Письмо нагнало их в одном дневном переходе от озера Медель. Погода была мерзкой: который день шли дожди, задувал пронизывающий ветер, а по ночам примораживало. После последней ночёвки под открытым небом и Стана, и Радко шмыгали носами, и Стана подумывала, не сделать ли небольшой круг и не завернуть ли к Лепе погреться и обсушиться. Это оттянет возвращение в родной университет на два дня, но одну ночь они будут ночевать в тепле и сухости.
Стана почувствовала, что почтовый амулет нагревается, когда они по разъезженной и размокшей от дождей дороге выехали из леса на мокрый, поросший побитой заморозками траве луг. Почтовый ворон, чувствуя отзыв амулета на Стане, покружил на ней, хлопая крыльями, сел на голову коню и протянул Стане лапку с привязанным к ней письмом, свёрнутым в трубочку.
Аккуратно отвязав письмо зазябшими пальцами, Стана прежде всего глянула на подпись. Александр.
– Что ему ещё добыть? – Радко зевнул – в последнюю ночь из-за холода он не выспался.
«Почему ты не сказала, что умер Штефен Иштвица? Ты должна была сразу сказать мне! Теперь возвращайся на Хормицу и найди его лабораторный журнал! Он там должен быть! Ищи тайники!»
– Ни «пожалуйста», – Стана протянула письмо Радко. – Ни «добрый день»…
Она скормила ворону кусочек лепёшки, купленной утром у одного из селян, погладила его по чёрным лоснящимся пёрышкам, лёгким магическим импульсом деактивировала свой почтовый амулет, и отпустила птицу. Та, шумно хлопая крыльями, взлетела, сделала круг над лугом, словно беря направление, и взяла курс на университет.
– Какие алхимические свойства, – уточнил Радко, прочитав записку, – у лабораторных журналов?
Стана, которой письмо Александра, а точнее его обвинительный и приказной тон несколько подпортил настроение, развеселилась.
– В отдельных случаях, – объяснила она, – он может служить вспомогательным средством для лечения последствия неправильного приёма неправильной спорыньи.
Радко усмехнулся; шрам на его лице неестественно изломился.
– Журнал не является алхимическим ингредиентом, – заметил он. – И добывать его – не входит в твои обязанности.
– На самом деле, – призналась Стана, дыша на озябшие руки, – я сама думала завернуть к Меделю. Погреться. У меня там подруга живёт.
– Погреться, – шмыгнул носом Радко, – это хорошо.
До домика Лепы они добрались поздно вечером практически в кромешной тьме. Хозяйка встретила их с несколькими вёдрами горячей воды и горячей же кастрюлей щей. Отмывшиеся, отогревшиеся и разомлевшие от тепла Стана и Радко рассказали ей о своих похождениях и о требовании Александра добыть журнал.
– Мы же там искали, – пожала округлыми плечами Лепа.
– Но мы не искали тайников, – возразила Стана, которой плыть на Хормицу, тем более в такую погоду, не хотелось ну совершенно. Тем более, Радко был прав – лабораторные журналы не являются алхимическими ингредиентами, а потому выполнять требование Александра она не была обязана.
Только где-то внутри сидело любопытство – что там такого в этом журнале, что Александр так заволновался? Найти – и самой почитать. А потом из вредности подарить его главному алхимику, предупредив, что Александр о-о-очень в нём заинтересован.