Придя домой и набросившись на еду, Джереми разложил на столе сделанные на улице фотографии. Всего удачных (ни смазанных, ни залитых солнечным светом, отраженным от зеркальной поверхности, и даже ни фотографий асфальта) было семь. На большинстве из них были люди, на одной фасад дома, а на еще одной сидящая на заборе кошка. Качество фотографий было невероятное, Джереми никогда не видел ничего подобного. Были четко видны даже самые маленькие детали изображения: взяв лупу, парень легко смог прочесть на спутниковой антенне надпись Интернет-провайдера. Однако сие открытие повлекло за собой тревожные вещи.
Первое, что увидел Джереми в людях, было пренебрежение. То самое, у тех самых стариков. Они старались его скрыть, но на фотографиях оно было очевидно и больше походило на маску боли, смешанной с завистью и тихой, как змея, злобой. Чем дольше парень смотрел на лица на фотографии с детской площадки, тем больше ужасался. Нет, решил он, это явно не то, что видят нормальные люди. Тогда он отложил фотографию со стариками и взял другую, сделанную на людной улице. Тут Джереми увидел второе. Сначала он подумал, что люди просто надели маски животных и монстров, но то, что он прекрасно помнил, что никаких масок не видел, противоречило увиденному на фотографии. Конечно, не все люди были такими, лишь некоторые. Но эти… существа… не могли быть людьми. Джереми увидел создание с головой летучей мыши. Точнее, оно было похоже на летучую мышь, разве что во много раз больше. Парень мог с легкостью рассмотреть шерсть на ее голове, пушистую, как пух, черные блестящие глазки, уши и задранный кверху нос, под которым еле заметно торчали кривые острые зубы… Взгляд медленно сместился на существо с рогами, похожее на заросшего шерстью быка, с него на нечто, напоминающее то ли голову стрекозы, то ли мухи. И таких существ на фотографии отпечаталось не меньше дюжины. Все они словно смотрели в камеру. Они смотрели с фотографии на него. Джереми отложил и этот снимок.
Прошло немало времени, прежде чем юноша вернулся к рассматриванию фотокарточек через увеличительное стекло. Сначала он просто слонялся по квартире, не находя себе места от нарастающей тревоги, потом сидел на краю жесткой кровати, перебирая в памяти образы увиденных монстров, но затем все равно вернулся к прежнему занятию.
На фотографии с кошкой он не заметил никаких изменений. Не было ни искажений, ни отблесков, ни игры света и теней, создающих устрашающую атмосферу на фотографии. Только кошка, любопытно заглядывающая в объектив фотоаппарата. На следующей фотографии тоже были лишь люди и ничего кроме людей, в то время как на оставшихся все же можно было найти ужасающие, походившие больше на птиц или насекомых образы вместо человеческих лиц, хоть там они и не встречались так часто, как на той, что он рассматривал второй по счету.
Солнце медленно близилось к линии горизонта, плавно уходя за здания. Темнота близилась, отрезая Джереми от людей, оставляя его с жуткими монстрами наедине. Не зная, чем занять себя, он лег на кровать, попытался заснуть. Дешевые часы на прикроватной тумбе из ДСП тикали так громко, что парню казалось, будто звук этот у него в голове. Заснуть не получалось, то и дело в памяти всплывали наиболее кошмарные фигуры, словно сошедшие с фотокарточек. Вдруг в голову парня пришла нездоровая, но в то же время такая правильная идея. «Может, мне стоит выйти на улицу и подышать воздухом?»
Здесь, под кроватью, за тумбочкой и шкафом, его поджидали монстры с головами летучих мышей и цикад, а там, за окном, его ждала прохладная мягкая ночь. Теплилась в его рассудке наивная уверенность в то, что все монстры ушли, что он запер их в своих снимках, и теперь опасны они только там, где снимки эти хранятся, но не снаружи, нет, ни в коем случае не там. С этими мыслями и камерой в руке он шагнул за порог своей квартиры.
Ночь окутала его, словно палантин, мягко накинувшись на плечи. Удивительно, но снаружи было теплее, чем предполагал Оукинз. Юноша долго шел по пустым улицам, фотографируя луну, звезды и элементы ночного города. Когда он не делал фотографии, то рассматривал камеру в свете фонарей. Тогда же он осознал, что у полароида есть три режима: квадратик, который был выставлен изначально, кружок, а также два треугольника, походившие на старинные песочные часы. Для чего все эти режимы парень так и не понял, попереключав их и благополучно об этом позабыв. Кроме того, здравый рассудок отодвинулся на второй план: Оукинз не чувствовал, что в тенях могло оказаться куда больше чудовищ, чем на его фотографиях, да и куда более опасных, чем на картинках, существ.
Группу из четырех человек Джереми увидел издалека, даже раньше, чем они успели бы заметить его. Инстинкт самосохранения резко ударил в голову, и парнишка спрятался в тени широких труб вентиляции, ведущих в ближайший склад. Он слышал их гоготание и дикие вскрики и видел, что один представитель сей банды был явно выше остальных, а в руках у каждого по бите, и только у здоровяка был лом. Руки парня сами потянулись к фотоаппарату, и Джереми заглянул в видоискатель. Тут же он убрал камеру, даже отшатнулся, так его поразило увиденное. Самый высокий был похож на разъяренного быка с широко расставленными рогами. Парень увидел через линзу фотокамеры как раздуваются его ноздри, как бегают бешено глаза в поисках жертвы. Остальные напоминали гиен, особенно, когда начинали ржать, широко разевая зубастые пасти. Они неотвратимо приближались к нему. Нет, никто из банды не знал, что бедный Джереми прячется от них за трубами, но они определенно узнали бы, как только приблизились к нему.
Из подворотни, прямо между парнем и бандой, вышел мужчина. Джереми узнал его, даже со спины, узнал его одежду. Это был тот самый человек, что отдал ему камеру. Хулиганы обрадовались, загоготали громче прежнего, ринулись к мужчине, размахивая битами. «Надо помочь ему!» — мелькнула опрометчивая мысль. Он не знал, чем именно мог помочь, и был почти уверен, что только мешался бы ему, но уже занес ногу для шага. Вопреки всем ожиданиям, парнишку вовремя кто-то схватил за шиворот и зажал рот.
— Будешь пытаться говорить — заклею тебе рот паутиной, — шепнули ему на ухо, а Джереми и не пытался ничего сказать. Его сердце в одно мгновение ухнуло вниз, в самые пятки, да там и залегло, оставив юношу трястись от страха на улице.
— Просто смотри, — шепнул другой голос, женский. И Оукинз посмотрел.
Двое «гиен» уже валялись на земле, не подавая признаков жизни, третьей мужчина перерезал горло быстрее, чем жертва успела это понять, продолжая замахиваться битой. Кровь тонкой темной струей блеснула в темноте лишь на одно мгновение, и на землю упал третий участник банды, дергаясь, но совсем недолго. Джереми таращился на него во все глаза. Мужчина выждал это время и двинулся в сторону «быка», пятившегося назад.
— Ну все, хана буйволу, — с каким-то разочарованием заметил первый голос. — Если он, конечно, не додумается сбежать, — на этих словах, сказанных с азартом, свойственным заядлым игрокам в казино, «буйвол» и правда ринулся прочь. — Давай, беги-беги, теленок, ну! — громко и нервно зашептал державший Оукинза за шкирку парень. Девушка же злорадно хмыкнула, и «теленок» тут же упал, споткнувшись о что-то. Мужчина, не спеша преследующий здоровяка, взмахнул рукой так быстро, что человеческий глаз никак не смог бы это засечь, метнув таким образом, вероятно, нож, который вонзился со звучным чавком в голову уползающего в сторону «быка». Смерть была моментальной.