- Я сделал однажды - у меня игла сломалась.
- Ну и что? Вытащим!
- С ума сошел, - шепчет Тая. - Попадет в вену, дойдет до сердца... Это же смерть!
Я вернул ей микрофон:
- Командуй.
Что можно предпринять? И камеру не откроешь - это как с водолазами: вытаскивать их из глубины, из этой углекислой атмосферы, надо осторожно и с паузами. С "площадками". Часа три - не меньше. Иначе... Инвалид. Эх ты, "мой друг Стишов": сдался, не настоял на испытаниях на ацидоз - там бы кома выплыла обязательно, но выплыла бы не в гермокамере, а под масками! Вот твое "пожалуйста"... Да что теперь жалеть о невозможном...
- Может, дать ему кислород? - говорит Тая, и не столько со мной советуется, сколько с самой собой - по тону вижу.
- Я уже сам думал об этом. Но что при этом произойдет? В его крови и тканях сейчас столько углекислоты... Если бы хоть к утру произошло насколько бы риск был меньше! А сейчас... Как он прореагирует на кислород? И так кома...
Тая морщит лоб: что у них там в аптечке? Есть ли сердечностимулирующие?
А парни все никак не могут закрутить на баллоне с азотом проклятую гайку - конечно, сорвали резьбу. Вспотели даже... А секунды идут, идут... И вдруг я вспоминаю примечание к инструкции по разгерметизации: в случае аварийного вскрытия гермокамеры о случившемся немедленно, в любое время суток доложить руководителю программы. Хлебникову.
Городской телефон в углу - на столике. Номер хлебниковского телефона я, кажется, не забыл: 52-73-08.
- Алло! Ответила жена.
- Григория Васильевича. Побыстрее, будьте добры. Здороваться, а тем более объясняться - нет времени.
- Сейчас, Александр Валерьевич.
Значит, узнала. Ладно, потом принесу извинения.
- Что случилось?
- Кома у Куницына. Некомпенсированный ацидоз. Эксперимент прекращаем.
- Остальные?
- Пока в норме. Но...
- Что решили делать?
О проклятье! Я же сказал...
- Разгерметизируем камеру.
- Ни в коем случае!
- Да ты что... Что?!
- Выводите Куницына через аварийный шлюз. Я выезжаю.
Бросил трубку - короткие гудки.
Аварийный шлюз? Где он, этот полиэтиленовый мешок? Да пробовали ли его хоть раз пристегивать к люку?
- Александр Валерьевич, азот готов.
Парни справились-таки с гайкой. Справились...
- Отворачивайте баллоны с кислородом. К люку! Азот тоже.
На лицах ребят недоумение. Да, я понимаю... Где же аварийный шлюз?
Тая вцепилась в мой халат:
- Ты с ума сошел!
- Будем выводить через аварийный шлюз. Отпустила. Сообразила. Слава богу, вот он, шлюз, сложен в ящике.
- Ребята!
На помощь бросаются все трое - только Тая у самописцев.
- Быстрей, быстрей!
- Шлюз к гермокамере крепится липкой лентой. Дурацкая конструкция, не мог Боданцев придумать что-нибудь умнее... Конечно, если бы не спешка, ленту можно было бы клеить ровно...
Техники подтащили баллоны с азотом, кислородом и углекислым газом. Смеситель встроен в шлюз, нужно только шланги привернуть и подключить капнограф и газоанализаторы по кислороду и азоту.
В последний момент я вспомнил, что камера опечатана, засунул руку под пленку и фанерку с пластилиновой печатью сорвал.
- Как дела, Тая?
- Пульс падает.
Пульс падает... А еще нужно приборы подстыковать.
- Быстрей, парни, быстрей!
Парни и так работали словно в лихорадке - дергались, как бы опять резьбу не сорвали. А я чувствую, всем существом чувствую, как течет, уходит проклятое время...
- Азот готов!
- Кислород тоже! - слышу я в следующую секунду. Подошел к пульту подбежал, вернее сказать. Выхватил из Тайных рук микрофон.
- Ребята: Камера! Мы подключили шлюз. Откройте люк и подтащите, насколько возможно, к нему вентилятор - нужно выровнять газовый состав атмосферы.
И сообразил: чтобы шлюз надулся, в камеру нужно дать избыточное давление. А баллоны...
- Углекислый газ подключен!
- Приборы на месте!
Придется накачивать газ прямо в шлюз - другого выхода нет, А что уж туда накачаем...
- Как самочувствие Куницына? - Это я в микрофон, в гермокамеру.
- Без изменений.
Оглянулся: парни у шлюза стоят наготове. Можно начинать.
- Пускайте газ. Три процента углекислого.
Смеситель, конечно, что-то сделает - приблизительно создаст в шлюзе нужную атмосферу. Газоанализаторы работают медленно, ждать их показаний времени нет.
- Вскрывайте люк!
Это я приказал испытателям.
Звякнул люк. Открыли. Я отошел, сколько позволял шнур микрофона, вправо: шлюз раздулся, словно пузырь, но как только люк отошел - мгновенно сморщился и чуть не втянулся в гермокамеру. Разве уравнительный насос способен так точно давление!
В пленке, разворачивая ее, барахтался один из испытателей. Кажется, Старцев.
- Надо выносить, - требует Тая. - Я ему введу кофеин.
- Как ты введешь?
А! Через пленку...
- Гена! Борис! Осторожно поднесите врача к люку.
- А кабель телеметрии?
Ах, кабель...
- Сколько позволяет длина. Пока не отстыковывайте.
А время идет, я чувствую сердцем, его ударами чувствую, считаю эти проклятые секунды, которые мы теряем из-за самонадеянности. Как же! Авария у нас исключена - стоит ли ломать голову над аварийным снаряжением? Эх, Толя, некому намылить твою борцовскую шею за эти тяп-ляп: одна газовая магистраль, телеметрии в шлюзе нет...
- Шлюз развернулся!
И тотчас захлюпал уравнительный насос - сейчас он начнет сбрасывать давление в гермокамере, и шлюз опять сложится.
- Отключите!
Слава богу, сами сообразили: отключили насос, а не баллоны.
Шлюз по форме сделан в виде телефонной будки. Еще одна глупость: как в летаргическом сне, без сознания, заставить человека стоять три часа? Не могли сообразить, что нужна не будка, а...
Тая сообразила: подтащила к шлюзу кресло дежурного врача. Молодец - все понимает без лишних слов, и шприц у нее уже наготове.
- Отстыкуйте кабель и выносите! - приказываю я парням в гермокамере микрофон теперь не нужен. - Усадите его в кресло и закатайте по локоть оба рукава кофты. Оба!
Стрелки самописцев второго канала упали "по нулям": телеметрию от Михаила отключили. Все. Больше видеоконтроль не нужен. Сейчас все внимание шлюзу. И газоанализаторам. Хоть бы работали быстрее!
Подошел к шлюзу. Парни, шурша пленкой, усаживают Михаила в кресло. Пленка трещит, отклеивается, конечно... К счастью, Аллочка начеку: заклеивает лентой.