Ник и еще один служитель с глазами мясника выволокли мертвяка из вольера чуть ли не за шиворот, а какой-то мелкий бесцветный третий захлопнул дверь клетки. Двое заколотили палками по решетке Рамона с воплями: "А ну фу! Заткнись, ублюдок!" Теперь, по крайней мере, никто из них не смеялся – Рамон гулко гавкнул еще пару раз и отошел в глубину клетки.
– Если бы эта паршивая кошка не приносила деньги, я бы из нее подушку набил, – процедил мертвяк, отряхиваясь. – Теперь к нему без электрошокера подходить нельзя. Надо было такого пса пока в отдельный бокс поместить, чтобы рысь с толку не сбивал. Но ничего, сегодня вечером эту шавку научат кошкам задницы вылизывать…
Его свита снова оживилась. Мертвяк пошел прочь, люди – следом. Некоторые оборачивались, чтобы потрясти кулаком. Рамон даже не зарычал в ответ от безмерного презрения.
Мертвяк не может оскорбить живого.
Тем временем кот подошел к решетке и сунул свой маленький плоский нос и пышные усы в клетку Рамона. Намек вышел исключительной прозрачности – Рамон понял и подбежал, виляя хвостом. Они впервые основательно, не спеша, обнюхались – уже как товарищи.
Кот оказался не очень здоров, полуголоден и чрезвычайно утомлен, но от него все-таки пахло чистым зверем, чистым, теплым зверем – и Рамон, втягивая этот чудесный запах, ощутил волну нежности, поднимающуюся со дна души. От избытка чувств и понимания он даже лизнул кота в глаз. Тот сморщился, отстранился и вернулся в Старшую Ипостась.
Рамон последовал его примеру – они оба просунули руки сквозь решетку и переплели пальцы, прижались друг к другу, насколько вышло, и легонько стукнулись лбами. Им обоим очень хотелось согреться.
– Мы выберемся отсюда, – сказал Рамон, ткнув кота носом в щеку.
– Да перестань ты тыкаться, – сказал кот устало. – Лучше погладь меня за ухом, осторожно… бобик…
Рамон высвободил руку и погладил пышную бакенбарду цвета соломы. Кот подался вперед и тихонько заурчал. Все-таки он младше, подумал Рамон. Я – главный. А кот – младше, легче, меньше ростом, и вот какие тонкие косточки… как у детеныша… Но отважный боец, сильный, молодчина, может уже считать себя в моей Стае…
В нашей Стае.
В нашей с Локкером Стае.
В Стае Локкера.
Рамон приподнял голову кота за подбородок. Кот томно приоткрыл сощуренные глаза, продолжая урчать.
– Мы с тобой – Стая, да? – спросил Рамон. – Стая, да, боец?
Кот нахмурился и высвободился классическим строптивым движением, мягко шлепнув Рамона по носу.
– Ну какая мы Стая, бобик? – усмехнулся он. – Какая Стая из пса с котом? Брось глупости болтать.
Но Рамон чуял, что сказано это от кошачьего упрямства и из принципа.
– Ладно, ладно, – сказал примирительно. Они оба уже осознали, что факт Стаи – это уже решенное дело. Кот даже потихоньку начинал ощущаться ментально. Но тут Рамон вспомнил слова мертвяка, которые поразили его и заставили задуматься – спросил:
– Кот… тот, дохлый, сказал – "выстави его против Рыжей". Кто это – Рыжая? Как это – "выстави"?
Кот вздохнул.
– Да я ведь об этом уже битый час толкую, бобик. Собачьи бои – вот у них тут что. Собачьи бои – и тотализатор. И тебе драться уже нынче. Тебе принесут еду и воду – но в них будет наркотик, стимулятор, чтобы ты взбесился и боли не чувствовал. И не думал. Не ешь и не пей, если хочешь, чтобы Старшая Ипостась уцелела – а то она умрет раньше тебя. Я дам тебе своей еды… Твое счастье, что эта дрянь по первому разу хорошо работает только через желудок, а то они б тебя давно накололи…
Рамон содрогнулся.
– А ты? Откуда у тебя еда без отравы? И зачем им ты – ты же не пес…
Кот привалился головой к плечу Рамона мирным доверительным движением, которого его еще никогда не удостаивали кошки.
– Я, чтоб ты знал, и без наркоты порву любого пса… Ну, почти любого. Они это знают, держат меня для эффектных драк, выставляют против самых бешеных идиотов… вот и все. Хотя… есть и еще кое-что, но тебе, бобик, это знать ни к чему.
– Я – Рамон.
– А… я – Мэллу… но какая разница? Мы с тобой все равно умрем здесь. Только хочется умереть хорошо, разумно умереть, чтобы Старшая Ипостась свободной ушла на новые круги – а не как придушенная мышь…
Рамон дружески понюхал кота в ухо, отчего тот только поморщился.
– Все не так плохо, – сказал пес. – Я, значит, хорошо унюхал, прав был, тут вправду мертвяки, поэтому Хозяин, может быть, и не сможет сюда зайти. Допустим. Вряд ли, но допустим. Только в Службе Безопасности тоже станут меня разыскивать… правда. И еще есть Локкер. Он мой старый друг, и у нас надежный союз, он меня где угодно услышит. Он – вернее людей. Я тоже давно хотел сказать.
Мэллу приподнял брови.
– Он – пес, этот Локкер?
Рамон ухмыльнулся.
– Нет. Но это неважно. Тебе было бы смешно, наверное, если б ты узнал, что он за зверь – но он совершенно надежный товарищ. И я на него полагаюсь. На него всегда можно было положиться.
Мэллу зевнул.
– Спокойно… – мурлыкнул он. – Хорошо, когда спокойно. Я согрелся. Я поспать хочу. И ты поспи, бо… Рамон. Спать – лучшее, что тут можно делать. Только смени Ипостась, а то Старшая тебя простудит, если будешь лежать на бетоне в этом теле.
Рамон кивнул. Мэллу отошел от решетки, перекинулся, увернулся в пушистый клубок и задремал почти сразу же. Рамон невольно позавидовал кошкам, способным спать где угодно, сколько угодно и так уютно. Некоторое время он наблюдал, как Мэллу тихонько дышит, чуть подергивая ухом на резкие звуки. Потом перекинулся, долго устраивался, кружился, топтался на жестком холодном полу – наконец, улегся, положил голову на лапы и задумался.
И сквозь звуки и запахи неволи, угрозы и смерти мало-помалу просочился солнечный день из далекого-далекого прошлого…
Ветеринар, чужой Хозяин Бруно, открыл заднюю дверцу, и Рамон с Баськой выскочили на землю. Настроение у них было отличное – кто ж не любит ездить в машине! Можно сидеть, прижав к стеклу носы, смотреть, как все мелькает – дома, деревья, коровы, другие машины, которые попадаются по дороге – нюхать воздух, который попадает в салон через окно и пахнет лесом, маслом, бензином, плоской желтой штучкой, которая болтается на зеркальце заднего вида, железом, искусственной кожей, дезодорантом ветеринара…
Бруно – хороший дядька, как все, кто в Лиге работает. Уколы, правда, делать неприятно, даже Младшей Ипостаси – и то неприятно, хотя все знают – надо терпеть, а то чуму подцепишь. Так Бруно ведь тоже знает – собаки не любят уколов. Старается справиться побыстрее, а чтобы было легче, дает Баське кусочки сыра, а Рамону – шоколадное печенье. Рамон это печенье просто обожает. Когда жуешь печенье, про уколы как-то даже забываешь… А потом их выпускали играть во дворик клиники – а там заборчики для прыганья, лесенки, трубы, в которых можно ползать. Вообще весело.
А в город и обратно ездили на машине. Жалко, конечно, что у их Хозяина Хольвина оказались какие-то жутко важные дела в лесу, и он не смог поехать с ними, но даже несмотря на это было весело. Щенки, к примеру, видели, как какой-то пижон вез большую южную кошку, и очень душевно их обгавкали. А что кошка сделает – она же в другую сторону уехала! Уморища!
Встретили ветеринара Хозяин Хольвин, папа Джейсор и мама. Баська, натурально, сразу принялась вокруг мамы скакать – соскучилась – а Рамон только прижался к своему Хозяину на минутку, дал маме себя понюхать, и сразу побежал от машины. Надо же узнать, какие тут новости пришли без них с сестрой.
Но он еще слышал, как ветеринар маме говорил:
– Хорошие у тебя дети, Ида. Прививки отлично перенесли, здоровенькие и сообразительные. Особенно – кобелек.
Да, я хороший, с удовольствием подумал Рамон. И у меня чутье. Я, когда в прятки играли, ему восемь раз ботинок нашел, и даже три раза – ключи. А Баська ключи совсем не нашла. От них ведь железом пахнет даже больше, чем руками, а в прятки в клинике вообще сложно играть. Там повсюду всякими лекарствами несет, будто специально, чтобы с толку сбить.
Но меня не собьешь, подумал Рамон и ухмыльнулся. У меня отличное чутье. Даже старый Трезор хвалил, не то, что ветеринар. Вот сейчас, к примеру – пахнет чужим зверем.