— Ссыкло! Не нужен нам он. Сами разберемся. А ты вали отсюдова, ссыкло! — скомандовал Аксен. — Не нужон он нам, сами справимся!
— Да поймите вы…
— Не нужон! Вали отсель!
Через день староста зачитал приказ о том, что Сталинград теперь немецкий и скоро туда откроют дорогу для жителей…
— Что головы опустили, «Босоногие»? Неужто поверили? — поинтересовался Никитка.
— Нет, не поверили, но… как-то хреново… — ответил старший из братьев.
— Вот и не верьте. Не возьмут фрицы Сталинград. Скоро сами побегут.
— А ты чо-то знаешь? — прищурил глаза Васька.
— Знаю… А еще знаю, как фрицам машины портить без взрывчатки…
Братья переглянулись, но спрашивать, как это возможно, не стали.
«Понятно», — подумал Никита. — «Совещаться будут с другими».
Через 2 дня на домах в хуторе появились написанные от руки, печатными буквами, листовки:
"Товарищи!
Немцы брешут, что Советская власть разбита.
Брешут, сволочи, что Сталинград сдался.
Сталинград наш и наши скоро придут.
Не верьте гадам.
Партизаны".
И все равно Никиту в «Отряд» не взяли… А Никита утвердился в мысли, что ребят ему не остановить и, поэтому, просто стал ненавязчиво, как бы рассказывая о прошлом, подсказывать Ваське и Кольке, как и что лучше сделать.
На хуторе из амбаров пропадали продукты… На складе трофейного оружия не досчитались 10 карабинов, 12 пистолетов ТТ и 6 наганов, гранат. А в один из дней с почты были украдены мешки с письмами и документами…
Среди немцев стали ползти слухи о партизанах…
А тут еще, как назло, стала ломаться техника — не заводились или глохли двигатели грузовиков, когда стали разбираться, то оказалось, что у одних в бензобаках был насыпан песок, а у других в выхлопную трубу были забиты картофелины. Кто-то из водителей вспомнил, что около машин крутились мальчишки…
Никита позвал братьев к плетню, здесь можно было переговорить: место было открытое, скрытно подслушать их было сложно.
— Слушайте меня, запоминайте и скажите остальным, что надо продолжать играться около немецких машин, но никаким образом к ним не подходить близко и, тем более, что — то «химичить»! Немцы наверняка просчитали кто крутился у машин и готовы вас сцапать.
— А чо тогда нам там играться? Да ну их к бесам, не пойдем туда и все? — высказал мнение Васька.
— Васек, если вы уйдете и ничего не будет происходить, то фрицы все сразу поймут, кто им «химичил». А если вы будете продолжать бегать и у них все будет в порядке, то они посчитают, что это не вы! Усекли?
— Усекли… — Колька покивал головой. — Хитер ты, ох хитер…
— А что еще фрицам нагадить, это без проблем — нагадим! — подытожил Никита.
Староста Устин не знал, что делать: комендант и переводчик не верили ему.
— Какие мальчишки? Какие пионеры? Вот это придумали и сделали мальчишки? — обер-лейтенант Фридрих Гук показал на доски с вбитыми в них гвоздями и «лимонку» в стакане. — Вот почему у наших машин проколоты все колеса и вот почему некоторые из них взрываются по дороге к фронту изнутри! А мы думали, что гранаты в кузов подкидывают диверсанты, прячась у дорог! Одна из машин, с таким вот подарком, доехала — стакан по пути не разбился на ухабах! А ты про каких-то мальчишек!!! У тебя под носом орудует банда, а ты мне рассказываешь про мальчишек! Скотина!
Все это дословно и эмоционально повторил по-русски переводчик Асмус.
— Яволь! — заорал Устин.
— В прошлый раз были проблемы с двигателями. Ты поймал диверсантов?
— Так господин обер — лейтенант, так там же мальчишки…
— Опять мальчишки?!
— Там у машин крутились мальчишки. Они и напортили их.
— Ты кого-то поймал? Твои помощники кого-то поймали?
— Нет, господин обер — лейтенант, они там крутились, но к машинам не подходили…
— Так чего ты мне рассказываешь про мальчишек? Короче! — Гук был вне себя от тупости этого русского. — Если через 2 недели акты саботажа и диверсии в районе хуторов Вербовки, Ляпичево, Аверинский не прекратятся, ты сам будешь качаться на виселице! Понял?
— Яволь, господин обер — лейтенант! — почти прокричал староста Устин, вскидывая руку в нацистском приветствии.
В конце октября к Егоровым в дом постучалась молоденькая девушка, которая держала в левой руке с довольно большую и тяжелую корзинку. На крыльцо вышла мама Кольки и Васи. В след за ней вышел Никита. Ребят не было дома, где-то бегали, ведь Никиту в свои «дела» они посвящали, но на сами «дела» не брали.
— Тебе чо надо, сердешная? — спросила у нее Степанида.