Сонька цепляется:
— Эй, Валентин! А я видела, как ты грибы под ёлками искал! Ну ты даёшь! Я так смеялась — чуть не упала от смеха! С тобой, Валентин, не соскучишься! На ёлочном базаре грибы под ёлками ищет! Вообще уж!
Валентин при таких обстоятельствах теряет находчивость. Ну что ответить этой зловредной Соньке? Не отыщешь слов. И он только сопит, опустив голову. Как будто собрался забодать её, эту Соньку.
Он ни на кого не глядит — ему стыдно. А ей — нет, нисколько не стыдно. Ему кажется, что все смеются над ним, не умеющим поставить на место крикливую, противную Соньку. И Снегурочка за прилавком смеётся, и незнакомый мальчишка с ёлкой под мышкой тоже ухмыляется. Даже совсем чужая пожилая женщина прошла мимо и насмешливо на Валентина поглядела — так ему, во всяком случае, показалось.
Сонькина высокая мама низко наклоняется и что-то тихо говорит своей дочери, но Соньку не унять.
— А чего же он, мама! Большой парень, в школу ходит, а сам ищет грибы под новогодними ёлками.
Валентин молчит. Но он не просто стоит и переживает, он ждёт, он знает, чего ждёт. Сейчас за него заступится папа. Не зря же здесь папа — смелый, большой, бывший моряк. Не даст он в обиду своего сына Валентина.
Валентин ждёт, но папа почему-то не вступается за него. Что такое? Валентин смотрит — а папы нет. И Сашки нет. Стоит неподалёку мама. Но мама ни за что не вмешается — она, как всегда, считает, что взрослый мальчик шести лет должен уметь сам за себя постоять.
Вот так неудача! Папы нет рядом. Нет его, папы. Куда же он ушёл, когда его сыну так нужно, чтобы папа был тут! Нашёл тоже время уйти.
Валентин оглядывается — ёлки качают лапами. На верхушке самой высокой ёлки сидит серая ворона и смотрит вниз, на блестящие ёлочные украшения. Вороны любят всё блестящее. И сороки тоже. А незнакомый парень покупает длинное ожерелье из серебряных полумесяцев. Где же он, папа? И Сашки нет.
— Сейчас пойдём выбирать ёлку, — говорит мама Валентину, всё-таки она хочет отвлечь его от неприятных мыслей, — вот папа с Сашей вернутся — и пойдём.
— А ваш Валентин под этими ёлками грибы собирать хотел! — Она всё своё, эта Сонька. — Надо же! Надо же! В понедельник всему классу расскажу — смеху будет!
Валентин не сомневается — она расскажет. Настроение испорчено окончательно. Всё-таки он невезучий человек. Надо же случиться, чтобы именно в эту субботу Сонька решила отдохнуть от коллектива. Не могла в прошлую разве? Или в следующую?
Она хохочет, задрав голову.
И тут из-за ёлок выходит папа. Он держит на плечах Сашку. Папа направляется к ним, большой, весёлый. И жалко, что пальто застёгнуто и шарф на шее — не видно папиной тельняшки, которую он носит под рубахой. Морская мужественная одежда, синяя в белую полоску, а можно считать — белая в синюю полоску…
Папа раскраснелся, он, значит, спешил. Сейчас он врежет этой Соньке, на всю жизнь она запомнит. Хорошо бы, он на неё прикрикнул, припугнул бы её.
Но папа добродушно улыбается. И вовсе, похоже, не собирается прикрикивать. Он, наоборот, вполне мирно говорит:
— Соня, посмотри-ка.
И папа раскрывает свою широкую большую ладонь. А что там, на ладони? Ха, Сонька, как вытянулось твоё лицо! Там лежат на папиной ладони три белых гриба! Да, да, да! Целых три — большой, поменьше и совсем маленький. Семейка боровичков, вот так. Коричневые бархатные шляпки, толстенькие светлые ножки. Ну что, Сонька? Ну как?
Папа говорит очень спокойно:
— Вот, друзья мои, какие дела. Под ёлочками собрал. Нравятся тебе грибы, Соня? Хорошенькие, не правда ли?
А Сонька молчит. Отворачивается, морщит свой нос.
И тут все начинают хохотать. И Сашка, там, наверху, на папиных плечах. И мама, и Сонькина мама тоже. А с Валентином от смеха прямо творится что-то немыслимое. Он хватается за живот, бегает по кругу, вопит:
— Ага! Ага, Сонька!
Папа кладёт Валентину на спину руку, рука твёрдая, спокойная.
— А грибы-то игрушечные, — въедливо говорит Сонька, — ненастоящие же грибы-то.
Но никто её не слушает. А папа вдруг погладил Соньку по зелёной шапке:
— Конечно, игрушечные. Неужели ты, Соня, не знаешь, что настоящие грибы растут только в настоящих лесах. И то — летом. Держи, повесишь на ёлку.
И папа отдаёт Соньке целых два грибочка. А всего один оставляет им. Ну зачем, зачем он так сделал? Разве непонятно, какая она, эта Сонька? Разве папа не видит, что она — самый вредный человек на свете?
А Сонька? Она протягивает руку, она притихла и удивлённо смотрит, и глаза у неё коричневые, тихие и вовсе не зловредные. А улыбка у неё совсем не ехидная — просто улыбка.