Ваздакка оглянулся вокруг. Рядом с ним по полю слонялось еще четверо молодых орков. Эти были, вроде как, свои. По крайней мере, последнее время, они интуитивно держались вместе, стараясь не убивать друг друга. Те, кто были “не свои”, уже были постуканы и позорно бежали прочь. Постуканы все, а вот бежали не все. Некоторые остались тут навсегда. В виде сильно порубленных трупов. Или не сильно. Например, один орк, с обломком рубила, глубоко застрявшем в черепе, лежал раскинув руки на взгорке. Не считая грубого, скошенного и покрытого зубьями лезвия, торчащего в его голове, на нем не было других ран. Правде, солнце заставило его зеленую кожи сильно потемнеть.
Недалеко от Ваздакка, метрах в десяти, стоял Сарф. Ваздакка не помнил, откуда он знает это имя. Сарф сосредоточенно обгрызал отрезанную голову орка, держа её в руках как белка орешек. Видимо, голова принадлежала обезглавленному телу, которое валялось у ног Сарфа. С морды орка-каннибала не сходило восторженное выражение. Сарф вынул чужую башку из пасти, придирчиво осмотрел её. Та была частично оскальпированна, но мяса на ней оставалось все еще довольно много. У Сарфа к этому моменту было уже три почти очищенных от плоти орочьих черепа. Он прикрепил их на пояс, продев найденные в округе старые провода через глазницы. При ходьбе черепушки забавно постукивали и хлопали беззубыми челюстями, которые все еще держались на остатках жил.
К Сарфу подошел другой орк. Схватил обезглавленное тело, оттащил в сторону от Сарфа и стал жрать. Это было глупо. Орчятина была невкусной. Ваздакка поискал вокруг взглядом, нашел покрытое зеленоватой порослью орочьей грибницы пятно. Подошел, присел рядом, отложил шестизаряд и зачерпнул землю с густыми прожилками грибницы прямо лапой и отправил в пасть. Мммм… Вкусное! Орк, который ел орка, странно посмотрел на Ваздакка.
— Я Ваздакк! — гордо сказал ему Ваздакк, ударив себя кулаком в грудь.
— Я Моркуш! — ответил орк и хотел повторить жест Ваздакка, но ударил себя по лицу рукой трупа. Видимо случайно, поскольку тут же злобно зарычал и вцепился в мертвую кисть зубами. Оторвал палец и аппетитно захрустел косточками, потеряв интерес к продолжению разговора. Ваздакка огляделся. Поодаль два орка разрыли один из ржавых холмов. Один задумчиво катал взад-вперед округлую обугленную штуку. Второй ловко приматывал к себе два листа ржавого железа с рваными дырами в них. Еще двое отчаянно ржали, тыкая пальцем в труп орка с куском рубила в голове. Зрелище само по себе было изысканно ироничным. Но один из орков, ткнув в труп, сказал: “Глянь, узбог!”. Это можно было перевести как “темный от солнца”, если бы это переводил человек. Орочьи мысли всегда были практичнее, и брутальнее. Скорее “узбог” было ближе к “копченый”, или “жаренный” в широком смысле. Орки не зря использовали человеческий язык — их собственные понятия всегда были глубоки и объемлющи. И без четких границ. “Глянь, копченый!” — может показаться чванливым эльдар или интеллектуальным людям не самым лучшим образцом юмора. Но не будем забывать, нашим оркам всего пара недель от роду. Они даже толком смеяться еще не научились — только поухали, пару раз рыкнули, потыкали “копченного” ногами и пошли дальше.
Должно быть это одно из важнейших упущений инорасовых исследователей — орки, вне сомнения, в силу легкости своего бытия (или наоборот) и довольно высокой устойчивости к психологическим и физическим травмам, склонны постоянно пребывать в радостном и приподнятом настроении. И поэтому, возможно, практически все в их культуре носит и некий налет… Юмора?
Возможно, некоторые примеры безумия и нелогичности их поведения, можно объяснить своеобразной орочьей… Иронией?
Это было, пожалуй, излишне смелое предположение. Простите, я отвлекся от предмета моего повествования.
Прямо сейчас Ваздакка задумчиво рассматривал ближайший к нему холмик, окрашенный ржавчиной в красное. В его мозгу словно зажглась лампа, высветив красивое, крючкообразное, с хищной косой заточкой лезвие.
“Рубило!” — осенило Ваздакка. Ему срочно нужно было найти рубило, или найти то, из чего можно бы было сделать рубило. Ваздакка подбежал к наиболее многообещающей на вид куче ржавой земли и начал копать своим рубилом. Рыл он довольно успешно, закопавшись в землю на полшага всего за минуту. А потом он внимательно посмотрел в свою правую руку и обнаружил в ней рубило. Ваздакка не помнил, откуда у него рубило, но очень обрадовался тому, что оно у него уже есть.