Не удивительно, что орки легко подсаживаются на вещи, которые дарят им такие ощущения. Раз выстрелив из шестизаряда, они снова и снова хотят слышать его, чувствовать отдачу вдыхать горький дым самодельного пороха каждый день, утром, в обед и вечером. И жаждут повышения дозы. Стоит лишь раз орку шмальнуть из большой стрелялы — и он будет искать этого, такого вкусного, яркого, громкого ощущения снова и снова.
Вот и Ваздакка не избежал этой зависимости. “Бум!” грохотала стреляла в башне его Баивой фуры. Дутс-дутс-дутс — вторили ей малые стрелялы в спонсонах с запаенными внутри гретчинами. Да-да-да-да-да — лязгала большая пуляла Узбога, которую он приварил к крыше башни Его мотало вместе с ней, когда башня поворачивалась, но Узбога, похоже, не особо волновало в какую сторону стрелять. Лишь бы было в кого.
Все это, несомненно, было прекрасно. Первые полчаса. А после, перед Ваздаккой, как перед командиром экипажа, встали серьезное, в какой-то степени философские, вопросы.
Куда ехать? В кого стрелять?
Дело в том, что Ваздакка, как и многие другие орки, участвовали в регулярной гонке. Регулярной, с поправкой на особенности орочьей организации, означает, что она проводилась время от времени. Тогда, когда бигмеки решат. Нельзя, также сказать, что бигмеки вообще в этом что-то особенно много решали — они, конечно любили сделать что-то особенное к очередной гонке, но зачастую присоединялись к гонке, которая уже началась.
Так же, в отличии от глупых людишек, не было и церемонии награждения победителей. Отчасти, из-за сложностей в определении победителей. По сути, каждый орк, который поучаствовал в гонке, мог считать себя победителем. Если, конечно, он при этом выжил. И каждый выживший орк, собственно, так и считал.
Но главное — орки и так получали массу удовольствия, от одного только участия.
Ваздакка, разумеется, не мог пропустить гонку. То, что его баивая фура плохо приспособлена для скоростных состязаний не пришло ему в голову до её начала. А уже после, когда он увидел как баивые байки, тачилы и даже баивые вагоны скрываются вдали (не считая тех, что остались догорать позади) он начал что-то подозревать. Сначала Ваздакке было некогда — он стрелял. Это необходимое условие почти любого орковского социального взаимодействия, если только среди них нет босса, способного направить активность орков в нужное русло. Однако, потеряв в дыму и пыли другие баивые фуры и более трудные в классификации самодвижущиеся сооружения с примерно равной скоростью передвижения, Ваздакка столкнулся лицом к лицу с очевидным фактом — кажись, они проигрывали гонку. Что хуже, это было скучно.
Следовало немедленно что-то предпринять по этому поводу. И Ваздакка знал, что именно.
Первое что он сделал — рыкнул на суетящихся вокруг гретчинов. Мелочь решила воспользоваться случаем и перезарядить стреляло, заодно приварить газовой сваркой пару омутов на слегка разошедшийся от стрельбы ствол и набить снарядами запасные обоймы. Но этот рык был для порядка — Ваздакка уже понял, что эти гроты очень не лишние запчасти в его баивой фуре.
— Милепездюк! — рыкнул Ваздакка.
— Я тута, босс! — пискнула мелкая дрянь. Ваздакка очень плохо отличал мелких на глаз, поэтому приметил одного, в блестящей желтой каске. И назначил его главным. Шоб не гоняться за всеми, а пристукнуть, случись что, одного.
— Сматри тут! Шобы тама! А то я тута! Зоганые гроты! Понял! — заорал Ваздакка на Милипездюка.
— Да босс! Я ваще никогда так не понимал, как ща понял, босс! — вытянулся гретчин. — Тока вон Шныга… Не слушается!
— Шо?! — заорал Ваздакка и, почти не глядя, ударил в ту сторону, в которую показал Милипездюк. — Кто?!
Удар пришелся в гретчина, тащившего сквигомасленку сварки. Удар пришелся в тушку сквига. Шипящий сквиг и вопящий гретчин улетели вдаль по техкоридору, оставляя после себя черный след из машинного масла. Ваздакка не придал этому значения. Гретчины подчистят.
— Это не Шныга… — вякнул было Милипездюк. И тут же заткнулся, когда Ваздакка обернулся. Вытянулся ещё сильнее и заорал. — Спасибо босс! Ща все будет, босс!
Удовлетворенный, Ваздакка полез наверх, из башни. Проход из башни в глубины фуры, в которые бы мог пролезть орк, пока так и не сделали. На крыше фуры он столкнулся Узбогом. Тот уже занял себя — что-то мастерил. Крыша фуры медленно превращалась в мекстерскую. Но Ваздакка не был против. Вообще, слишком флегматичный для нормального парня Узбог, оказался хорошим приобретением. По сути, Ваздакка просто обнаружил его однажды около своей фуры. Тот что-то делал, окруженный гретчинами. А когда Ваздакка зарычал и подошел, чтобы выяснить, что-он тут делает, Узбог представил ему “ускорялку”. Явно тяготеющему к скорости Ваздакке отравляло жизнь, что его, во всех остальных отношениях прекрасную фуру, то и дело кто-то обгоняет. Поэтому “ускорялка” пришлась ему по душе. И он оставил Узбога в экипаже с неясным статусом.