Два дня Эйлас провел в своем штабе в Дун-Даррике, оценивая возможности. Немедленная контратака — попытка взять Суарах в лоб — представлялась наименее целесообразным вариантом. Ска могли с легкостью снабжать новый форт, а их бойцы существенно превосходили неопытных ульфских рекрутов практически во всем — уровнем подготовки, дисциплиной, качеством вооружения и, что важнее всего, почти фанатической верой в свою непобедимость. Насколько понимал Эйлас, тройские отряды почти не уступали ска — тем не менее, в бою их еще нельзя было назвать равными противнику.[15]
Сидя в одиночестве в коттедже, служившем ему временной штаб-квартирой в Дун-Даррике, Эйлас наблюдал за серыми «хвостами» дождя, соединявшими низкие тучи с горными лугами. Мрачноватый пейзаж, однако, выглядел гораздо менее безнадежным, чем тупик, в котором он оказался. Мобилизация в Тройсинете войск, кораблей, провизии и материалов в количествах, достаточных для преобладания над ска, могла не только вызвать возмущение населения, но и подвергнуть Тройсинет угрозе внезапной высадки армии Казмира из Лионесса (Казмир в любом случае только порадовался бы тому, что Эйлас ввязался в отчаянную схватку со ска).
Сегодня каждый барон, каждый рыцарь, каждый предводитель банды оборванцев в Южной Ульфляндии настороженно ждал следующего шага нового короля. Если он не нанесет ответный удар, его больше не будут принимать во внимание как правителя, способного контролировать ситуацию в стране — он превратится во второго Орианте, бессильного, когда дело касалось военных предприятий ска.
Стоя у окна и глядя на рябые от дождя лужи, серебрившие луга, Эйлас наконец принял решение. Он определил скорее не план действий, а перечень искушений, которым не следовало поддаваться: нельзя было атаковать Суарах, нельзя было полагаться на подкрепления из Тройсинета — за исключением военных кораблей, способных нарушить морское сообщение между Скаганом и Ульфляндией; нельзя было также повернуться спиной к возникшей ситуации и делать вид, что ничего не происходит. Что оставалось? Только средства, к которым всегда прибегают слабые, когда имеют дело с сильными: изобретательность и коварство.
Как насчет Северной Ульфляндии? Ска делали там все, что хотели, используя страну, как населенную зверьем дикую территорию, ожидавшую окончательной колонизации. Они рубили лес и добывали руду руками рабов, отлавливая разбегающихся местных жителей и формируя из них бригады скалингов. По всей береговой полосе, издавна именуемой Прибрежьем, ульфов уже полностью изгнали. Вместо них прибывали ска, строившие свои необычные поселки с многочисленными острыми коньками соединенных крыш; ска возделывали не только плодородные земли, но и пустоши, служившие ульфам исключительно пастбищами. Выше, в горах, рассеянные группы земледельцев и скотоводов ютились в убогих селениях, прячась при малейших признаках приближения банд «вербовщиков» ска — несмотря на то, что в Ксунже все еще номинально правил старый король Гаке.
Сумерки сгущались над промокшими лугами. Эйласу подали ужин — чечевичную похлебку с хлебом. Еще пару часов король сидел в одиночестве у очага, потом прилег на кушетку и в конце концов заснул под убаюкивающий шум дождя, барабанящего по соломенной крыше.
С утра чудесно яркое солнце взошло на пронзительно-синем небе, и горные луга, сверкающие росой, уже не казались такими неприветливыми.
Позавтракав, Эйлас отправил сообщение в Домрейс, приказывая шести военным кораблям немедленно поднять паруса и отправиться в Исс, а затем патрулировать Узкое море и топить суда, снабжающие ска.
Через некоторое время Эйлас провел совещание с военным командованием. Он определил существующие проблемы и объяснил, каким образом он надеялся их решать.
Реакция военачальников удивила и порадовала его: по сути дела, идеи Эйласа во многом совпадали с их предпочтениями. Возражали только самые нетерпеливые, не желавшие уступать ни пяди земли: «Мы и так уже слишком давно раболепствуем перед этими подлыми тварями! Наконец мы можем им показать, из чего сделаны ульфы — настоящие люди! Да, мы терпели от них поражения, это правда. Но почему? Потому что они хорошо обучены, в бою каждый ска стоил трех ульфов. А теперь мы тоже обучены! Я бы выступил сию минуту! Бросим все силы в Северную Ульфляндию, найдем их армии и уничтожим их! Мы больше не блеющие овцы, пусть ска почувствуют это на своей шкуре!»