— Не это. — Преподобный отпил, поморщился и показал бокалом: — А то, другое, ради всего святого!
Только после того, как он промочил горло, щеки его зарумянились и в глазах заиграли искорки.
— Ну! — закричал он Тому. — Вот это, я понимаю, работа! Еще шампанского!
Взметнулся лес рук с пустыми бокалами.
— Леди и джентльмены! — возвестил Джон, напоминая им о приличиях. — К шампанскому полагается торт!
— Джон! — всполошилась Рики. — Только не это!
Слишком поздно. Все обратили свои голодные взоры на запыленное свадебное лакомство, дожидавшееся этого момента целых восемь дней.
Джон с палаческой улыбочкой поигрывал ножом. Лиза взяла нож так, словно только что вытащила его из своей груди и желает воткнуть обратно. Вместо этого она повернулась и склонилась над томившимся в ожидании тортом. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, как с глазированной поверхности взлетит облако пыли, поднятое дыханием Лизы.
Она вонзила нож в торт.
Торт безмолвно упорствовал.
Он не резался и не расслаивался, а лишь нехотя позволял откалывать от себя осколки и крошился.
Лиза нанесла новый удар, и в воздух взвилась туча мельчайшей пудры. Лиза чихнула и ударила снова. Ей удалось поразить мишень и сделать четыре пробоины. После чего началась разделка. Разъярившись, она зажала нож обеими руками и учинила зверскую расправу над тортом. В воздухе носились пыль и пудра.
— Он вообще свежий, этот чертов торт? — осведомился кто-то.
— Кто это сказал? — полюбопытствовал Том.
— Не я, — ответили несколько человек.
— Давай сюда! — Том отобрал у Лизы нож. — Вот так надо!
На этот раз стала разлетаться шрапнель. Торт раскололся под его ударами и был растащен по тарелкам с жутким грохотом.
Мужчины в красных рединготах и женщины в изящных черных костюмах взирали на тарелки, усеянные изломанными зубьями — только это и осталось от улыбки красавца торта, павшего под ударами времени.
Как ни принюхивались, никто так и не уловил аромата пудры, исходящего от внутренностей убиенного торта, из которого давно уже отлетела душа.
Так и стояли люди добрые с безжизненным творением кондитера в одной руке и бокалом пойла в другой, пока кто-то не набрел на редкие сорта шампанского, припрятанные у стены. И началось столпотворение. Еще минуту назад оторопевшие гости не знали, куда подевать свои двойные порции неаппетитного угощения, и вот на смену исканиям пришли интенсивные возлияния и развязывание языков. Все загалдели, поминутно занимая очередь за хорошим шампанским, а Том тем временем опрокидывал одну рюмку отвергнутого бренди за другой, чтобы гнев в его глазах возгорелся с новой силой.
Джон топотал сквозь толпу, ничего не слыша, но смеясь над шутками.
— Полейте немного на мои костыли, — кричал он, — чтобы я мог двигаться!
Кто-то так и сделал.
Было бы грустно, если б не было смешно смотреть, как местное дворянство бродит с бетонно-шрапнельным тортом на тарелках, ковыряет в нем вилками, расхваливает его вкусовые качества и требует добавки.
Когда все пошло по третьему кругу, толпа осмелела, позабыла про остекленевший торт и разлила по опустевшим стаканам шотландский виски. А потом начался всеобщий исход во двор, где каждый лихорадочно искал, куда бы запихнуть остатки цементного торта.
Псы на дворе прыгали и лаяли, лошади вставали на дыбы, а преподобный мистер Хикс выбежал второпях, зажав в кулаке нечто вроде удвоенной порции двойного виски, болтливый и жизнерадостный, и поприветствовал, как ему показалось, сельских католиков, рядом с которыми крутились псы, и протестантов, придерживавших лошадей. Изумленные поселяне откликнулись на приветствие, выдав себя за приверженцев религии, которую презирали.
— А он... — начал Том у меня за спиной.
— Ты о чем? — спросила Лиза и чихнула.
— А мистер Хикс... ты слышала, чтобы он сказал «Объявляю вас мужем и женой»?
— Наверное.
— Что значит «наверное»? Так он сказал или нет?
— Что-то вроде.
— Что-то вроде? — вскричал Том. — Пожалуйста, преподобный... В конце церемонии...
— Извините за то место насчет проживания во грехе, — сказал преподобный.
— Преподобный Хикс, вы сказали или не сказали «Объявляю вас мужем и женой»?
— Ах да. — Преподобный нахмурил лоб и фыркнул. — Это легко поправимо. Отныне объявляю вас мужем и женой. Идите и еще больше грешите.