Горя праведным огнем, со сжатыми кулаками Марсель вышел на улицу. У магазина игрушек он посмотрел в витрину и в ее отражении с изумлением обнаружил не обожженного солнцем крепыша — искателя приключений, а чахлого горожанина с бледным осунувшимся лицом, с редкими волосами, слюнявым ртом под жидкими усиками… и, что особенно удручало, с неизлечимо честными глазами.
Обескураженный, он насупил брови, дабы придать себе немного воинственности и сквозь стекло провел рассеянным взглядом по прилавку, на котором теснились куклы, корабли, наборы детского оружия. Его поразила одна надпись, выведенная красными буквами по белому картону: «Остров Скорбящих» — увлекательная игра для детей и взрослых». Переждав, пока уймется сердцебиение, он вошел внутрь. Услужливый продавец показал ему коробочку, в которую были уложены карта, кораблики, миниатюрные сундучки, кости и фишки.
— Это игра вроде «гуська»[3], — объяснил он, — помесь домино и настольной игры. Предположим, вы покупаете остров Скорбящих, самый важный, и если на обеих костях выпадут шестерки…
Дальше он его не слушал, погружаясь в себя и внимая, как тихо рушатся воздушные замки. Выходит, Жан де Биз записал всего-навсего результаты партии, сыгранной с детьми, и эта пачкотня только сбила его с толку.
В крайнем отчаянии Марсель опустился на скамейку в сквере Круазет и вновь принялся листать блокнот. Каждую страницу он подверг такому тщательному досмотру, что от этого загудело в голове. Имена, адреса, названия газет с датами их выхода… Все номера — странное совпадение — были мартовскими. Он решил их заполучить и сделал заказ в депозитарии. Затем поплелся на пляж. Весь остаток дня с его лица не сходила скорбь. Жена и дети перестали удивляться, им было не до него — так радостно живется на вольном воздухе! Андре пристал к группе парней, игравших в волейбол. Жижи обхаживал какой-то малый с литыми мышцами. Симона болтала с соседями по тенту, среди которых восседал некий седеющий господин с брюшком и южноамериканским акцентом. Это давало Марселю свободу для мыслей и действия.
На другой день котировка блокнота вновь резко возросла: двадцать тысяч франков, согласно последнему выпуску «Франс суар». Марсель, стиснув зубы, решил стоять на своем. В последующие три дня объявлений не было. Внезапно курс упал: пятнадцать тысяч. Прошло два дня, и он съехал до четырнадцати. Что это — начало конца? После минутного раздумья Марсель заключил, что блокнотные заметки — продукт скоропортящийся. Или же, дабы заронить смятение у обладателя блокнота, то мог быть хитрый ход. Как знать? Ох! Он имеет дело с сильным противником!
В тот день Симона сообщила ему, что дочь не ночевала дома. Он слушал ее вполуха. Тот, для которого до сих пор целомудрие Жижи являлось наичистейшим семейным достоянием, ни капли не опечалился, узнав, что она утратила его в объятиях пятидесятилетнего южноамериканца. Он даже не понимал, почему его жена, вся в слезах, сотрясаясь и заламывая руки, требовала от него употребить отцовское влияние:
— Это твой долг, Марсель! Ты один можешь помешать нашему ребенку скатиться в пропасть. Этот мужчина ищет подле нее лишь минутных утех. Он женат. Отец семейства. Дедушка, может быть!..
— Она уже не маленькая! — досадливо отмахнулся Марсель.
— Да, но ум у нее еще детский, ты же знаешь! Поговори с ней! Меня она не слушает, но тебя!… тебя!..
Обозлившись, он стал отговариваться тем, что у него и без ее шашней довольно хлопот, что в наше время, кстати сказать, девицы выскакивают замуж лишь после того, как покажут, что умеют делать в постели, что он, вообще, за свободную любовь, за освобождение угнетенных народов, за отмену таможенной пошлины и контроля за рождаемостью, и, что если впредь ему будут докучать со всяким вздором, он возьмет билет на ближайший поезд. Ошеломленная таким заявлением, столь далеким от обычного течения мыслей мужа, Симона в ужасе посмотрела на него и шепотом пробормотала:
— Пенять будешь на себя, Марсель, на себя!..
Немного погодя, она обратила его внимание на сына, который выкрасил себе волосы, стал носить розовые шелковые рубашки, белые чесучевые панталоны и золотой браслет на запястье.
— Раз ему нравится! — отворачиваясь, буркнул Марсель.
— Тебя не интересует, кто оплачивает его причуды?
— Он сам, вероятно!
— С пятью франками, что ты даешь ему на день? Нет, Марсель, ты закрываешь глаза потому, что тебя это устраивает. Ну так знай!!!
3
«Гусек» — старинная детская игра с бросанием костей, где фишки передвигаются по квадратам, на которых изображены цифры и картинки.