— Пошли вон отсюда, гомосеки, — прохрипел красный от злости Рон, — идите сосаться в свой змеевник. Там таким, как вы, самое место.
— Что, Уизли, самому не обломилось, теперь психуешь? — Гарри, услышав за своей спиной холодный издевательский голос, обернулся и в немом изумлении уставился на Драко. Он всегда знал, что Малфой был хорошим психологом, быстро находил болевые точки врага и бил без промаха. Но сейчас? Рон?
— Ты, видимо, совсем спятил, Малфой, — рыжий постарался придать голосу как можно больше брезгливости.
— Видимо да, — Драко улыбнулся так тонко и хищно, что Гарри внутренне сжался. Он по своему опыту помнил, что от этой улыбки хорошего ждать не придется. — Спятил. От счастья. Потому что повезло мне, а не тебе, деревенщина. Потому что твой Поттер меня, а не тебя целует своими жаркими нетерпеливыми губами, потому что ночью ненасытно стонет подо мной, а не под тобой, потому что он принадлежит мне до последней косточки, до последней капли его восхитительной спе…
— Сектусемпра!
— Протего! Лигабис!
Выкрик Гарри снова успел на миллисекунды опередить взбешенный вопль Рона. Малфоя накрыл прочный защитный купол, а толстые веревки прочно стянули веснушчатые руки и ноги.
— Уизли, меня уже изрядно подзадолбала ваша семейка, — нервно застегивая пуговицы на рубашке, прошипел Малфой. — Дети Пожирателей не позволяют себе использовать такое количество непростительных, как благородные гриффиндорцы.
— Зачем ты так с ним, Драко? — Гарри укоризненно смотрел на Малфоя, заранее его прощая, и спрашивал себя, сможет ли он в принципе когда-нибудь на него снова сердиться. За последние два дня он так ни разу и не сумел всерьез разозлиться на Малфоя.
— Я хотел, чтобы ты увидел истинную причину бойкота, Поттер. Великолепное обоснование о поруганной чести факультета прикрывало обычную похоть твоего дружка.
Пока Гарри изумленно хлопал глазами, Малфой продолжал свою отповедь, адресуясь к красному, злющему Рону:
— Ну влюбился ты в него, Уизли, — Драко высокомерно посмотрел на него, одергивая на себе тонкую рубашку, стоившую примерно столько же, сколько все имущество Рона. — Ну, признался бы и всё. Это же Гарри чертов Поттер, уж он бы нашел способ тебя утешить. Но зачем нужно было делать объекту страсти такую гадость, которая поражает масштабами даже видавших виды слизеринцев? Я удивлен, Уизли, можно сказать, восхищен, — говоря это, он небрежным жестом смахнул прозрачную защиту и теперь вполне мирно скручивал белоснежные волосы в хвост, ехидно поглядывая на Гарри, который замер, не в силах отвести глаз от чарующего действа. — Только учти одно, Уизли, — сейчас голос Драко напоминал шипение разозленной змеи, глаза опасно сузились, и сам он напрягся, как волк перед прыжком. — Теперь Поттер мой. А я не люблю тех, кто посягает на мою собственность. Если еще раз хоть один придурочный член вашей семейки подойдет к нему ближе, чем на два метра, последствия будут стремительными и необратимыми, — он махнул палочкой, освобождая ошеломленного Рона от веревок, и бесстрашно повернулся к нему спиной. — Ты собрался? Пойдем? — заботливо спросил он у Гарри.
— Значит, я твоя собственность, Малфой? — насмешливо повторил Гарри, подхватывая с кровати сумку.
— А ты что-то имеешь против, Поттер? — в голосе Драко послышалась такая же насмешка, но с легкой тревожной ноткой.
Но Гарри только покачал головой и поцеловал его в губы прямо на глазах у застывшей в дверях пары.
— Нет, Малфой, представь себе, не имею.
Он закинул сумку за спину, кивнул оцепеневшим бывшим друзьям и вышел вон.
========== - Глава 10 - ==========
Великий Инквизитор, морщась от омерзения, разглядывал Гарри Поттера, который вместе с Драко топтался перед входом в Слизерин.
— Пароль “неистребимая мантикора”, сколько раз можно повторять, — злился на портрет Малфой.
— Первый раз его вижу, он не с нашего факультета, — бубнил Инквизитор, старательно раскаляя кочергу докрасна.
— Послушай, ты, старый садист, — Гарри надоело слушать их препирательства. — Еще одно слово против меня, и я замажу краской все твои орудия пыток. Вот тогда мы полюбуемся, что с тобой сотворит этот грешник, когда ты останешься безоружным.
Дверь в подземелья со скрипом отъехала.
— Пожалуй, я был неправ, — донеслось с портрета, — такую гадость мог придумать только истинный слизеринец.
Гарри почему-то порадовался этому сомнительному комплименту и впервые шагнул в самое сердце серпентария.
Слизеринская гостиная была очень похожа на гостиную Гриффиндора. Те же кожаные кресла, столики и камин. Только очень непривычным был повсеместный успокаивающий зеленый цвет вместо опаляющего бордового. Слизеринцы радостно приветствовали Гарри взмахами рук, и вот это уже резко отличалось от нынешнего отношения к нему на родном факультете. Драко протолкнул его в спальню и захлопнул за ними дверь.
— Чтобы ты не смущался, — пояснил он. — Выбирай себе кровать.
— А где чья? — Гарри растерянно озирался по сторонам.
Спальня больше всего напоминала пещеру с низкими сводами, сталактитами и слабым рассеянным светом. Казалось, что в потолке непременно должна затеряться парочка летучих мышей, ожидающих своего ночного часа. За окнами плескалось подводное озеро с разноцветными глупыми рыбами и тяжелыми водорослями.
— Откуда здесь окна, Драко? — удивленно спросил Гарри, подходя ближе к стеклу и зачарованно разглядывая рыб.
— А что ты удивляешься, думаешь, только у вас должны быть окна? — Драко пожал плечами. — Наши подземелья примыкают к озеру, поэтому нам хорошо видно, что там происходит. Иногда в окна заглядывают тритоны, бывает, что русалки дразнятся, а иногда гигантский кальмар щупальцами долбит. Но он вполне безобидный, ты его не бойся, если увидишь.
— Драко, — горло у Гарри перехватило, — как же мы так живем, Драко? Ведь мы совсем ничего не знаем друг о друге. Каждое утро я просыпался и видел, как солнце ползет по горным вершинам и птицы летят на север, а ты смотрел в холодную мутную воду за окном и заглядывал в глаза гигантского кальмара. А потом мы встречались на завтраке и ненавидели друг друга вместо того, чтобы постараться понять.
— Да ты романтик, Поттер, — Драко отвернулся, скрывая захлестнувшие его странные щемящие чувства, и спокойно добавил. — Давай лучше выбирай место.
Но Гарри подошел к нему вплотную и решительно заглянул в глаза:
— Я хочу знать о тебе все, Малфой. О тебе самом, твоих страхах и мечтах. О твоей жизни без меня. Я хочу понимать тебя. Ты мне расскажешь?
Драко криво усмехнулся.
— Ну вообще-то я никогда такого не делал. Но можно будет попробовать на досуге, ради интереса. Выбирай кровать, Поттер, а то будешь спать на полу.
— А где спишь ты?
— Вот, — Драко подошел к кровати у окна.
— А здесь? — Гарри указал на кровать напротив.
— Крэбб, — Драко проглотил комок в горле.
Гарри уставился на него в полном изумлении:
— Малфой, ты просыпаешься, и первое, что видишь — это кровать Крэбба? Каждое утро?
Драко опустил голову и кивнул.
— Если бы я все время жил в комнате Сириуса, я бы свихнулся. Я пойду поговорю с парнями и лягу здесь, — решительно объявил Гарри. — Пусть твое утро начинается с меня. А мемориал Крэббу мы устроим в другом месте.
И Гарри вышел в гостиную.
Драко так и не понял, как Поттеру удалось все объяснить слизеринцам, но уже через двадцать минут Гарри устраивался на месте Крэбба. Кровать самого Винса вместе с его вещами Поттер при помощи Гойла и Забини перетащил к стене, а на ее место парни поставили новую.
Пока Малфой поражался, почему Поттеру все удается так легко и непринужденно в то время, как самому Драко приходится затрачивать на то же самое кучу сил, пресловутый Поттер нахально плюхнулся рядом с ним в кровать и вытянулся с явным намерением оставаться в ней как можно дольше.