Но было поздно. Как в перемотке: в окно курящая тройка на кухне, никого в туалете, в ванной никого. Она легко толкнула, и незапирающаяся спальня-каморка открылась, как на ладони. Горели неизвестно откуда взявшиеся гирлянды. Обои были желтые, противно-желтые и затасканные. Отвратительный фон, на котором, на жалко покряхтывающей односпальной койке, Катя, в нелепо сдвинутой вверх джинсовой юбке, грузная, с гусиной кожей на полных ляжках, оседлала Серого. Черный ежик волос рядом с соломенно-секущейся укладкой. Такт. Ритм. Скрип. Стон. И всё оборвалось.
– Вика?!
Рассыпалось. Утратило малейшее волшебство.
– Стой!
Броситься вслед, на ходу застегивая штаны, ремень.
Она уже, гулко работая каблучками босоножек, слетала вниз. Оступилась, чуть не упала. На выходе из падика мусолил белоснежную во влажной асфальтной вселенной сигу Бивень.
– Это не конец света, – зачем-то сказал он то ли Вике, то ли самому себе и протянул ей недокуренную сижку.
Затянувшись, ещё раз затянувшись, она свернула налево, налево, ещё раз налево.
– Куда она пошла? – Серый проиграл каких-то 2-3 секунды.
Бивень молча кивнул направо.
Холодный и громкий дождь позволил плакать сколько влезет. Скулить прямо на какой-то жалкой в безымянных дворах затерянной лавочке. Гадкий тяжелый привкус во рту отрезвлял.
Она даже понятия не имела, как оттуда выбраться. А ещё промокла до нитки. До самых мыслей, пожалуй. Там всё тоже было жидкое, мокрое, как раскисшая слипшаяся бумага. Она больше не будет по нему плакать. Никогда.
По одному, как цирковые актеры, в табличке являлись набранные баллы.
Русский язык – 82
Математика – 45
Обществознание – 70
Слое слово ещё могла сказать физика, но она уже точно ничего не решала.
Физика – 54
На бюджет она не прошла. Как собственно и Алёна. 64, 43, 50 – аккуратная сердцевина какого-нибудь замшелого платного отделения на кафедре экономики или юриспруденции. Дезориентированная мамочка ночами до боли обкусывала губы. Денег не то что не хватало – просто не было. Никаких. Ни свободных, ни отложенных. Всё как у большей части страны. И Алёне, словно впервые взглянувшей на мир не радужными, наконец взрослыми глазами, стало невыносимо стыдно.
– Не буду поступать в этом году, – делилась она с Викой и Яной, пока расторопная, незаметная швея прокалывала длинноватый атласный подол пунктирными булавками. – Вот выпускной отметим, устроюсь работать куда-нибудь. Официанткой там или баристой. Буду ходить к репетиторам и учить. А ЕГЭ в следующем году пересдам.
– А я педагогический подала, – вставила Яна.
– А я…
Вика отвезла документы во все три местных вуза – отец готов был оплатить любой.
– А ты сама-то куда хочешь? – щебетала Яна.
Никуда. Никуда, никак, ничего.
– Пока не решила.
Перед выпускным счет времени сбился. Не вытаскивать наушники из ушей. Не выходить из комнаты. И только через неделю Вика начала считать: неделе, три… Их не было с мая! Как же так а?
С безразличием киношного критика она прокручивала: прихожая, накуренный Серый, секс. Чёрт. Нет, пожалуйста, нет. Пожалуйста, Господи!
Витя, отпущенный пораньше и затарившийся одним пакетом продуктов и отдельно – может, она хотя бы улыбнется – пакетом вкусностей, не стал даже тактично стучать. Просто вывернул замок ножом.
Голоногая, в пижамных шортах в легких эластиковых катышках, Вика изо всех сил обнимала угловатые коленки. Прямо на кафельном полу. Рядом быстро перемигивал время секундомер, и дозревала такая знакомая тест-полоска.
– Я звал. Ты чего не отвечаешь?
Молча и как-то безумно она помотала головой.
– Ублюдок, – процедил Витя.
С натужным “э” он поднял ее на руки. Легкая такая. И перенес в ее комнату. Сделал чай, выбрал две самые красивые, с кремовыми цветами и шоколадной крошкой, пироженки.
Не думать было нелегко. Легко было думать. И ненавидеть. До тяжкого хруста пальцев. До желания размозжить, уничтожить. Выкопать из-под землю и самолично туда же втоптать.
Может, это и была карма. Та самая библейская. Самая злая, про детей и родительские грехи. Но ей-то за что? Кому угодно, но не ей.
Витя поднял окончательно утвердившуюся тест-полоску. Она оказалась отрицательной.
Эпилог
Официозный e-mail о зачислении упал в ящик 15 августа. СФУ. Сибирский федеральный университет, если полностью.
– Ура! Ура! Ура! – взвизгнула в трубку Алёна.
– Ну да, ура. Но я туда не подавала. А тем более, не отвозила оригинал. Я вообще не хочу уезжать… Пап?! – она побрела в зал. – Папа?
Витя тут же оборвал телевизор. Одним его взглядом всё уже было решено.