Глава 9
Ночью Леночке не спалось, и с первым дремотный рокотом Вити она, по привычке поправив ему одеяло, выбралась в гостиную, а оттуда на балкон.
Ремонт обошел его стороной, поэтому допотопная тумбочка, голо скалящаяся проплешинами, и впалое кресло соседствовали с одетыми в юбки стерильно матового стекла тепло-желтыми лампочками… Витя хотел тут низкий тестообразный диван, хотел небольшой плазменный телевизор, хотел высокий кальян на два шланга.
Леночка зацепила сигарету из заботливо забытой пачки. Помнится, когда-то в детстве, в «девстве», он всегда ее за это ругал: «Моя будущая жена не будет курить». И она маленькая, довольная, радостно убивала в себе всякую мысль: заботится ведь, любит. И никогда не позволяла. Ни на переменах в колледже, в умазанном толстенным слоем серебрянки туалете. Ни после пар, за углом у главного входа, бунтарски поднимая голову и здороваясь с преподавателями. Ни дома с подружками – а были у нее подружки! – те носили черные в сеточку колготки, кожаные юбки, сладковатые дамские сигареты в карманах. Все они как-то незаметно сгинули под твердой рукой молодого офицера еще до окончания колледжа.
Она зажгла. Перекусила фильтр, затянулась, закашлялась. Мир сразу плавающе шатнулся, крохотное пространство напиталось дымом. Леночка в панике открыла окно и по-киношному стряхнула вниз горящую пепельную шапку. «Вот, Елена Евгеньевна, и закурить не можете».
Отчего-то в мысли пришла Вероника с колледжа. Вероника всегда курила. И носила какие хотела юбки. И красную помаду. И даже чулки. Дружили они с первого курса. «Шлюха», – наскоро заклеймил Витя. «Бросай ты его, мать»,- парировала Вероника. И она бросила, конечно, бросила. Её. И ни разу об этом не пожалела.
Леночка скинула вниз погибшую сигарету, оставшуюся во рту стойким гиблым привкусом. Позвонить бы сейчас той самой Веронике. Да и где она сейчас, Вероника? Позвонить и спросить совета. Или не ей. Или той, с четвертого курса, которая тоже как-то незаметно убилась первым годом ее, леночкиного, брака.
Жадно вдыхая украденный прямо высунутой моськой воздух, Леночка перебирала своих подруг. Убита. Убита. Убита. Миловидный список давно вычеркнутых имен. Некому звонить. Некуда бежать. И ты взрослый. Вот и сиди наедине со своими мыслями. И пиши, пожалуйста, красиво, без карикатурных лирических отступлений.
– Мам, – позвало с той стороны.
И, как умелая фальсификация умелого хирурга, Леночкина вольная копия заспанно щурилась в рамке запертой двери.
– Мам, ты чего не спишь? Ты куришь что ли?
Не вспомнит – понадеялась Леночка. Маленькая Вика, эта пухлявая нежная кукла, часто штурмовала ночами то кухню, то их родительскую постель, а утрами сказанное, сделанное решительно стирала из памяти.
– Что за чушь? Нет, конечно. А ты что бродишь?
Та еще раз неуверенно дернула ручку.
– Да я… В туалет встала.
По-кошачьи трусливое сердце унялось только, когда грохнул слив, а следом звучно затворилась викина спальни.
А ведь могла она остаться. Леночка с ногами забралась в кресло. Она ведь уже взрослая, ее Вика, ее маленькая пухлая кукла. Она, может, в этом больше нее понимает.
Что тут понимать? Леночка слепо брела наощупь, будто чуя что-то, какую-то крохотную деталь, проскользнувшую между пальцами и укатившуюся за шкаф, близкую-близкую. Она должна знать, она уже ощущала это, повисшее в воздухе. Давно повисшее между ними.
Укладываясь, Леночка опять взялась за злополучную переписку. Фото девушки было отправлено ее мужем.
Очумело отстукивали минуты. Тук. Тук. Резвый синий колпачок по парте. Тук. Неаппетитно раскрытый глянцево-малиновый рот русички, изрыгающий криками, рыками – всего-навсего следствие досадной педагогической бездарности – результаты пробников. Тук. «Вик, хватит а, – лопочет Лиза, – а то голова болит».
Мертвецкая тишина на физике, где Вика, одинокая, с мизерным мелком в пальцах, переминается у доски. Не до конца загрузившиеся локации классов и персонажей-одноклассников, будто у близорукого без очков. Всё перематывается с почти бесшумной скоростью.
Прерваться только дома. Там пространство обросло плотью, и Вика – краткий период ясности – вместила в себя параграф по истории, в тетрадь – столбцы упражнений по алгебре. В 18, сегодня даже на 15 минут раньше, она дала финальный бой, опять почти бесшумно, злорадной скалящейся задачке.
– Ты меня слушаешь?
– Конечно, Надежда Викторовна.