Полуденный смолкший кабинет русского – расхлябистые ряды поднятых стульев, все из бликов, рефлексов, полутеней. Недостертое упражнение на переносице доски, под “Классной работой”. Они с Алёной, (третий лишний – вездесущие, как щупальцы, лучи), переписывающие, одни из всего класса, какую-то упущенную контрольную.
Так они и подружились. Потому что решили попеременно – и все равно неправильно! – по 3 задания.
– Полянская! – пристыдила русичка. – Ну Алёна-то ладно! Но ты-то куда!
– Ну поставьте нам по 3, – попыталась сторговаться Алёна.
– Одну на двоих разве что! – огрызнулась русичка.
– Одну на двоих! – передразнила Алёна, когда они сошли со школьного крыльца прямо в охровый пейзаж.
Идти было в один дом и даже в один подъезд. И теперь утром и после уроков они почему-то ходили вместе.
Никогда не убираемое безобразие собственной комнаты. Там она как-то застала Леночку, растерянную, с подсчетными линиями на лбу, которые хотелось разгладить пальцами.
– Мам, ты что читаешь мои переписки?
– Нет, – та тут же захлопнула крышку. – Что ты, нет.
Вконтакте, одноклассники – Леночка не нашла совершенно и решительно ничего. В соцсетях Вити – только давние знакомые, все общие. Так чисто и привычно, словно она всё себе придумала.
– Ты как-то похудела, мам, – мельком заметила Вика. – Как там папа? Не звонил?
– Всё в порядке.
Им снова задали проект, вроде бы по истории. И, когда Росомаха был дома или Серый – о чудо! – спал на парах до самого вечера, Алёна, прямо в застиранных лосинах, проплывала 5 этажей вверх. “Привет, Вик! Здравствуйте, теть Лен”.
Растянуться на ковре, обложиться печеньем, чипсами и лимонадом. И под прикрытием сползающей вверх-вниз плашки в презентации сплетничать про одноклассников и учителей. Почти как со Светой. Волосы темные, волосы светлые – должно быть, сверху они составляли почти зеркальную композицию.
Золотистый карт-бланш однажды закончился, и обозленная, остервенелая осень вырвалась на свободу, высосав буквально за час все смутно светлые тона. Аккурат между шестым и седьмым уроком.
“Ты ещё не вышел?” – писала Вика.
“Там такая жесть на улице”.
Небо разрывалось, громогласно, жутко. А после хлынул дождь, безжалостно раскидывая свежо сметенные дворником кучи по заплаканному асфальту.
Серый ждал на со всех сторон атакуемом школьном крыльце в своей непрактичной продроглой ветровке и грелся только двигающимся теплым квадратиком холла, где всё спешили к расписанию школьники. Перед ним – какая-то щенячья мордочка мальчишки, мельтешащие следом колготчатые, короткоюбочные школьницы. Холодно-то как. Ё-моё. Ну и где она?
Он уже насквозь промерз, когда скользкая пластиковая ручка толкнулась и вынесла прямо ему в руки что-то кому-то оживленно объясняющую Вику.
– Привет.
— Привет, это Серёжа, мой парень. Алёна — моя подруга, я тебе о ней рассказывала.
Моментально и взаимно они решили, что не представляют друг для друга никакого интереса.
– У тебя разве уже кончились пары?
Брести втроем под мельчавшими каплями.
– Была одна утром, но, как гласит легенда, на ней никого не было,— отшутился он.
Затянуть себе в кармане его холоднущую ладонь. Тискать ее, растирать.
– Росомаха дома?
– Сегодня да, – посетовал Серый. – Но завтра нет.
– А завтра… завтра у нас среда…
– Ладно, ребят, – Алёна всегда знала, когда исчезнуть , – мне в магазин еще надо зайти. Пока.
Похитить ее сегодня абсолютно невозможно. Поэтому некий серенький двор, серенький подъезд, старый такой, без домофона.
Под ветровкой, под викиными горячими пальцами – только хлипкая эластикая майка. Но ему отчего-то не холодно. Совершенно. Ее губы – безграничный источник тепла, влажно и опасно электрический.
Где-то далеко и шумно молния до дрожи впивалась в небо. Пока Серый запускал, задыхающиеся ледяные мурашки ей под шарф – чисто пузырьки шампанского. “Тссс, только без засосов. А то вдруг в школе заметят”.
Нечаянно отворившаяся парадная, хмурая в тон погоде бабка, монотонное бурчание, и они, звонко шлепая по лужам – уже дома он нашел свои кроссы начисто расползшимися от воды – ринулись оттуда, от угрожающего “Я покажу вам, как тут непотребством заниматься!”, от усиливающего, смеющегося дождя. За спиной у Вики развелись молния и отчего-то расстегнутое кофейное пальто.
Влететь в ее дом мимо тарахтящей вслед консьержки и долго прижимать ее, вымокшую, к стенке между вторым и третьим этажом.