– Он не ответит! – вопить. – Никогда больше! Можно не ждать!
– Хватит, Вик, – уговаривала Света по Skype.
Она набрала ей во вторник и всё-всё рассказала. Чтобы вдоволь наплакаться, чтобы услышать, что не виновата.
– Всё, Вик, вот увидишь – завтра станет легче, – обещала Алёна.
И снова перемены, звонки, шустро синеющие тетрадки – такая глубокая и необъятная пустота, что в ней хотелось захлебнуться. Она кричала в нее, билась. А там не было никого. Ни-ко-го. Когда она крайний раз слышала его голос? Пару жизней назад.
– Ты делала доклад на завтра? – бубнила Алёна, пока они плелись в раздевалку. – У меня тема “Алканы”, и я…
Он онлайн. Дурацкая привычка – проверять каждую минуту.
– Вик, ты меня слушаешь?
– А… Я да. Мне про бутены задали реферат.
С кем он там переписывается?
Вместо кофейного пальто белый пуховичек и розовая с помпоном шапка, но, к счастью, всё та же Алёна. А то он едва узнал ее в гогучущем пестром потоке.
Серый сидел на в синее выкрашенных перилах крыльца. Руки в карманах. Капюшон ниже бровей. Резкое черное пятно в этой снежной вселенной.
– А это не Серый? – первой заметила Алёна.
– Где?!
– Привет, – опередил ее Серый.
– Привет.
– Я у тебя ее украду? Ты не против?
– Да. Да, конечно, – зачастила Алёна. – До завтра, Вик.
– Пока.
Голубая куртка, светло-русая коса, новые момс-фит – у нее было целых несколько минут, пока Алёна семенила, нагоняемая, окруженная снежинками через школьный двор.
– Поговорим?
Примерно 2 минуты, чтобы вспомнить, как дышать.
– Да, давай.
Всё-таки посмотреть на него: совершенно не изменился. Можно ли измениться за четыре дня? Только южный, всегда обжигающий под ее вечно холодной, вечно гусиной кожей атлас грубо испачкан желтизной сходящего синяка. И всё равно такой красивый. Боже…
Они направились к школьному стадиону.
— Я звонила, — констатировала Вика.
Ветер стащил с Серого капюшон, разводами туши осыпался у неё под глазами.
— Вик, мне нужно было подумать.
Намеренно изучать вьющуюся под ногами белую дымку.
– Что? Нет. Всё в порядке.
И ничего не в порядке. Это конец, очевидный, яро проиллюстрированный его мрачным спокойствием. Пришёл лично поставить точку. Что здесь скажешь? Как разминающий плечи тренер, Вика готовила своего крохотного внутреннего бойца – она не будет просить, умолять, объяснять, она не разревется.
Первый снег хрустел под ботинками, на которые капали отведенные, замаскированные слезы. Даже скрыть невозможно. Ветер бессовестно зарывался в черные волосы, вкраплял в густые брови свои кружевные украшения. Его взор – тоже под ноги.
– Этот вечер… Всё очень стремно получилось, – начал он.
Максимально стремно.
– И то, что произошло с Бивнем, я вряд ли когда-то смогу забыть.
Вика со всей дури впилась в щеку изнутри, но тут же остывающие дорожки неотрывно всё лизали и лизали лицо.
– Блин, хватит реветь, – попросил он.
– Ты бросаешь меня? – перебила Вика.
Снежные мухи всё агрессивнее закручивались в вышине. Выше и выше. Холоднее и холоднее. Серый силой затянул ее в свои объятия, в которых тепло, как дома. Всё ещё оцепеневшая, она с трудом отметала порывы вдыхать его, впитывать.
– Я уже бросил Бивня на прогиб, так что с тобой, думаю, можно повременить, – нескладно пошутил Серый. – Все эти четыре дня… Я думал, и… Я понял, что не могу без тебя. И без твоих дурацкий сообщений про твои дурацкие контрольные в восемь утра. Без твоих: «Не трогай меня, отстань, я делаю уроки», – спародировал он.
Всё ещё нескончаемые, горячие слезинка замирали, замерзшие, на раскрасневшемся подбородке.
– Прости меня. Я сама не понимаю, как это всё произошло. Я была такая пьяная… И совсем одна. Всё казалось другим. Таким… простым. Я должна была тебе сказать. Тогда. Сама и сразу. Но мне было так страшно, что ты бросишь меня, что…
– Всё, не плачь, – повторил Серый и легко приложился к ее щеке. – Я тоже был пьян. И под травкой. Отвратное состояние… Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Вообще всё это видела. Давать тебе играть в эту дебильную игру и написаться тоже было ужасно глупо…Я не так планировал познакомить тебя с друзьями. Вообще думал, что там будет только своя компания, но там… Оставлять тебя одну в этом гадюшнике не стоило.