Он ушел, уехал, взлетел, а Леночка так и стояла в прихожей. В новеньком эльском ЖК. В коммунальном безобразии тверской общаги. В коридорчике красноярской квартиры с Викой на руках. В тесной рамке между прошлым и будущим. И с обеих сторон – ни строчки, кроме темноты.
На Новый год он, к счастью, не опоздал, и даже помог Леночке стругать жирный, насквозь майонезный «Оливье» в нарядное керамическое блюдо. Он покорно чистил разваливающийся, ещё горяченный картофель, старательно раскладывал огурцы в нарезку и по первому требованию вскрывал целые шеренги банок. Пока Вика, выводя плойкой смешные барашковые кудри, мучая все в блестках и пайетках какие-то детские, резко разлюбленные платья, наводила последнее волшебство. “Ау! Обожглась!”
Долго держать под холодной струей исполосованную руку. В спешке расставлять слоистые, будто съедобные, свечи. Хлоп. Свет кончился. Гостиная потеплела разом до американского рождественского фильма. Серый робко транспортировал откуда-то небольшой шоколадный торт.
– Сережа, ну вот зачем было? – залепетала Леночка.
Ловкие, камнями сверкавшие пальцы сколько-то размышляли над ожидающими тюльпанами. Два или три?
Решилась. Вынесла на стол этот маленький символ викиной взрослости – никогда раньше ей не разрешалось пробовать шампанское.
– Будем загадывать желания? – по-детски возбужденная, спросила Вика.
– Вот ребячество, – прокомментировала Леночка.
– А я никогда так не делал, – признался Серый. – Это вообще как?
А милый всё-таки мальчишка. Решительно ее Вике не подходит, но всё-таки милый.
– Нужно написать на листочке свое желание и поджечь…
– А потом высыпать пепел в стакан и выпить, – подсказала Леночка.
– Жрать бумагу, – ляпнул Серый.
– И я говорю, детское баловство, – поддержала Леночка.
– Да ну вас.
Бумагу всё-таки принесли. “Нет-нет, только не этот блокнот!” – успела пропищать Вика. Синхронно почти с сочным хрустом выдираемых страниц.
“С легким паром” почти закончился. А она ещё загружала об кружево скатерти спотыкающейся ручкой свои многочисленные, очень простые, очень сложные желания.
– Давай быстрее, я тоже хочу, – торопил Серый.
– Да на-на, – замяться, как всегда, на последнем слове.
Дразняще мешались хвоя, какофония женских духов и назойливый майонезный душок. Вика рядом, такая разукрашенная и сверкающая, что могла конкурировать с елкой. Дом выглядел именно так. Его дом. Серый смог уместить только одно желание. А потом телик на миг утих, и с боем явился новый две тысячи восемнадцатый год.
– Открывай шампанское! – скомандовала Вика.
Куранты выдали второй торжественный “Бом”. Пробка из Bosco вылетела прямо в натяжной потолок.
– Не успеете, – усмехнулась Леночка.
Бом. Серый, от волнения чуть-чуть пролив, наполнил викин, а потом свой бокал. Бом. Её бумажка загорелась, вся синяя от чернил. Бом. На него почему-то не откликнулась зажигалка, и Вика, не мудрствуя, поднесла его листочек к своему.
– Дай хоть посмотрю! – опомнился Серый.
– Ещё чего! – одернула Вика.
Под огнем сминались ее твердые каллиграфические буквы. Э..ме… от…но. Нечитаемо. Бом.
– Не успеваете, – подзуживала Леночка.
Они скинули их в пузырьки, черными, недогоревшими. Выпили залпом.
Бом. Бом. Бом. Последний курант разнесся над ними, над шестнадцатиэтажной, над всей перевалившей в 2018 Россией. И они так молоды. И вместе. И все еще впереди. И дальше будет еще лучше, правда ведь?
В это верилось стоя под гимн. Под радостное, неизвестно чье раньше “С Новым годом!”
После разом оказались сытыми. “И что вы не ешьте! Вон салатов сколько!” – жаловалась Леночка. Перещелкивали все те же каналы со все теми же артистами. “Везде одни старушечьи концерты, – возмущалась Вика. “Да оставь уже хоть что-нибудь”, – ворчала Леночка.
Их пререкания оборвал витин видеозвонок, где он, очевидно пьяный и очевидно довольный, поздравлял «своих девчонок» с Новым годом. На заднем плане – шумный компанейский гул, выпившие визги и чье-то тостовое «Мужики, мужики, за нас». Леночке стало, как никогда, мерзко, так что подоспевшийСерый ненароком подхватил что-то с ее лица, которое тут же обросло привычной улыбкой: «С Новым годом! Любим тебя!», «С Новым годом, пап!» – вторила Вика.
«О, Серега!» – заметил Витя.
Они все трое расплывались перед ним, нечеткие от перемигивающихся гирлянд и узкого экрана телефона.
Ещё она бутылка отворилась с легким хлопком и следом, почти моментально по комнатам пронеслась механическая трель звонка.
– Кого там ещё, – пробухтела Леночка.
Вика с Серым рванули следом. Вика читала всё в невозмутимых, удовлетворенностью лучащихся чертах Серого так явно, будто он об этом сказал, и у на нее саму напала глупая ожидающая улыбка.