“Выезжаю”, – серого падает, непросмотренное.
Как? Поисковик на всё знает ответ – десятки похабно именуемых строк, минималистичные подзаголовками категорий. Разъяренно кидающиеся на зрителя призывы, обещания, гифки с вульгарно непропорциональными женщинами. Не любовь, не секс даже – угрюмое “самка” и вынужденное “размножение”. Окнообразные обложки, масляные тела, перекошенные морды. Очень хочется помыть глаза, она жмет “Следующая страница”. И ещё. “Следующая”. Среди животного автозагарного хлама – видео с хорошо сложенной тоненькой девушкой.
И дома никого. И ей 18. И тайну эту разделит подслеповатый старенький ночник. Кликнуть “Открыть”.
Когда Серый, пропущенный в ЖК какой-то толстой спешащей теткой, дернул ручку – закрыто – Вика встретила его, сонная и помятая, в премиленьких зеленых трусиках.
– Я тебя разбудил?
– Да нет, что ты. Проходи.
На разложенном диване скалился наскоро оставленный незакрытый ноутбук.
Глава 32
– Порно. Порно молоденькие, нежное красивое порно, красивая актриса…
– Нет, не смотри! Прекрати!
– Ладно! Ладно, сейчас… Стой-стой-стой, а вот тут порно с афроамериканцами. Ты его тоже смотрела?
Крышка злобно и больно сошла на пальцы. Он всё не прекращал издеваться:
– Давай я тебе нормальный сайт скину, а не этот!
– Хочешь вместе что-нибудь посмотрим? Я нормальное найду!
– Вик, да стой! Куда ты? Я же пошутил!
Его досадно, на мгновение всего опередила ручка родительской спальни.
– Да ладно тебе! Ты че обиделась что ли? – уговаривал он целомудренно мутное стеклянное оконце.
Граница между ними, разрез сбоку – цементная полоса стены. С одной стороны у нее смеялись, с другой – от стыда слизывали редкие, мучительные и горячие слезы.
– Да блин, Вик, открой! Я же пошутил…
– Я больше не буду, правда.
– Ну там что, хнычешь что ли?
– Вика, не надо плакать. Что естественно, то небезобразно. Все это делают. Это нормально.
“Половое воспитание” стартовало, к несчастью, ещё только в 2019 году. И ей тогда вообще никто не сказал.
Гулкая чернота коридора разверзлась трогательной коричневатой щербинкой. Ту Серый тут же напористо расширил сильными пальцами. И вот Вика, налитая от губ до век водянистой розоватостью, очень красивой от слипшихся ресниц, всё ещё воротится от его объятий.
– Ну всё, не плачь.
– А ты мне скажи: тебе понравилось? Так понравилось? Нет?
Затухший звук удара.
Где-нибудь в идеальной вселенной они составили бы изумительную пару. Вверх через года, до аккуратной, даже стильной университетской отличницы, первый курс, строительный факультет, направление – архитектура. Оправа-нулевка, черная шотландка, плотные белые гольфы. Челка-шторка. Растерянный жидкий пучок. Вся цветущая от лица до наглаженной блузки, семенит через притихший и какой-то усталый университетский коридор. Опаздывает.
– Вы сегодня сияюще выглядите, – старичку-культурологу уже давно прощаются все комплименты студенткам. – Должно быть, хорошо выспались.
Нет.
“Нет-нет-нет, сегодня я не дам тебе спать”.
Нападающее, тревожащее дуновение – чуть-чуть не доходя кожи.
“Ни сегодня, ни завтра. Точно не в этом году”.
У них гадкая съемная однушка рядом с универом. Хотя у него не хватило бы денег, конечно. Фотошопное выделить и вырезать – пусть будет где-нибудь на окраине. Или, может, в новом городе. Перенесем с линолеумом, мелко пятнистым, как оптическая иллюзия, подтекающей ржавелой лейкой в ванной и пугливыми, вполне благовоспитанными тараканами.
С ними Вика пересекается по утрам на кухне, забывчивая слишком, чтобы вооружиться дихлофосом. Шуршащая пакетами и пакетиками, хрустящими конспектами, чмокающая его в щеку – ушла. 8:31. Серый подушкой накрывает бессонную голову.
Никакой идеальной вселенной им не выпало. Или может, они просто встретились слишком рано.
В зеркале стерильно-металлического лифта – очень высокий, кое-как одетый паренек, этакий набросок, черновая версия будущего сердцееда, и заспанная школьница. Такая же, впрочем, великолепная – копировать – вставить. Ему теперь не даст покоя эта фантазия. И ужинать, и засыпать вместе – и всего какой-то год.
Он несет эту чуть-чуть остывшую утреннюю мысль в родное гетто. Такое крохотное и захламленное, будто кто-то скинул туда все с прошлого века не сгнившие сарайки, не списанные мусорки, не спасенные металлоломом шестерки. Зимний рыжий рассвет походит на тонкий лисий хвост, хоп и утоп в сером.