– Да я не об этом, – Стас совсем отошел, даже побелел, и сейчас активно доливал горючее себе и другим. – Не в “жить лучше” дело. Я, между прочим, люблю свою профессию. Медколледж с отличием закончил. Я медбрат. И я не хочу себя искать в чем-то другом. Это и есть моё. Но на эти деньги просто нереально выжить. В хороший месяц 17, в плохой – 15. И вкалываешь за эти бабки сутками. А по итогу что: один раз коммуналку заплатить да продукты купить. И то под конец ещё занимать пойдешь… Я же на вышку мечтаю поступить, врачом стать. А какая тут вышка? Если на пожрать не всегда хватает.
– Проблема нашей страны в том, – философски начал Волосатый. – что люди соглашаются работать за такую зарплату, а значит, не уважают свой труд…
– Не люди свой труд не уважают, а наше го…
– Всё, началось! – воскликнул Серый, являясь с балкона, бодро пахнущий табаком и холодом. – Вы чё, пацаны…
– Тут у нас одни политологи и экономисты собрались, – пошутил Свят.
– Это Вика начала, – наябедничал Росомаха. – “Кто хочет жить лучше, тот будет”, как будто это так просто. Приходишь ты такой с шараги, счастливый и довольный, и вот тебе зарплата в 50к, и…
– Я не это имела ввиду, – отступила Вика.
– Ну так-то она, – вновь пришел на помощь Волосатый.
Злился теперь уже Росомаха:
– А ты, Тох, же музыку пишешь? И сколько треков записал? 0? Потому что бабок нет даже на первый трек. А сказать же всегда легче, чем сделать!
– Знаешь что! – вскипела Вика. – Мой отец вообще из деревни под Мурманском. У него ничего не было. Ни денег, ни обеспеченных родителей, ни связей. Он сам заработал на нашу квартиру, на машину. Мама в браке с ним ни дня не работала. И когда взрослый здоровый парень мне говорит, что он что-то не может – это просто жалко.
– О, Серый по-твоему тоже жалкий? Все мы жалкие?
Повисла тишина.
– Давайте выпьем, – сказал кто-то разумный.
Давайте выпьем. И не будем о грустном. Кругом сошлись разномастные стаканы-кружки. Серому досталась чья-то чужая, наспех перехваченная стопка, за которой – крепко, обжигающе до самовольных слез – Стасян всё также вещал:
– Нет у нас в стране таких возможностей, Вик, – терпеливо, как маленькому ребенку. – Тут надо или родиться сразу богатеньким, или таким талантливым, чтоб чуть что и свалить за бугор. Нельзя у нас так просто заниматься своим делом и прилично жить.
– Сейчас она этого не поймет, – отрезал Святослав.
– Тоже мне взрослый и опытный гуру, – по инерции огрызнулась Вика, уже совершенно загнанная в угол.
– Да хватит вам! – вмешался Серый. – Реально… Вы бы сперва попытались что-то сделать со своей жизнью, а потом уже ныли…
– А почему мы должны пытаться? – спор затих, как мелкий огонек, и Стас снова впрыснул что-то в тишину. – Почему? Почему мы должны выкручиваться, выживать? Почему мы просто не можем быть счастливыми? Не пытаться стать каким-то популярным? Не переквалифицироваться в мастера по ноготкам и ресничкам? Не батрачить на трех работах? А просто жить своим делом и получать достойные деньги на достойную жизнь? Неужели наше государство настолько бедное?
Раздосадованный, он шлепнул рюмку о стол. И в ее колких, спиртом облитых брызгах время вдруг заспешило. Где-то на 8-10 лет. Та что Серый разглядел вдруг там, в беспощадной бездне будущего, такого же Стасяна, в том же заношенном джемпере с молнией на горле, только несбиваемо морщинистого и вялого от недосыпа, преждевременно начинающего лысеть, поносящего жену, цены и политику. Год за годом. Недовольного и несчастного до самой смерти. Неужели и со мной так будет, а? И с ней? С ней тоже?
Вика что-то говорила, и легкие локоны кивали ей в такт. Любимая его косоватая усмешка. Крохотный, собранный и словно нахохлившийся золотой крестик. Чашка со шрамом от сбитой ручки в пальцах. А что будет с ней через 10 лет? Что я вообще смогу ей дать?
Задетая его мыслями, как окликом, она воззрилась на него теплым миндалем темных глаз. Что такое? Какой-то ты странный.
– Знаете что, – подвел итог Стасян. – Давай мы с тобой, Вик, лет через 5 и поговорим. И про карьеру, и про самореализацию.
– Договорились.
Через 5 лет никто, конечно, ни о чем не поговорил. Даже уже и не собрался вместе.
– А Михей где? – вдруг вспомнил Росомаха. – Он же приехать сегодня хотел.
– Да не-не, – переключился Стас. – Он на смене. Я его звал сегодня.
– На работу что ли устроился? – переспросил Волосатый, он же Тоха.