— 14 или 15, точно не помню… — То есть она…, — Вика не пыталась даже скрыть осуждения.
— Ну да, — Серый как ни в чем не бывало цедил колу из бумажного стаканчика. — Я тоже лишился девственности в 14. В лагере. С той девчонкой. Лиза ее звали, кажется.
— Ты не рассказывал, — констатировала Вика и хлюпнула кофе.
Отчего-то смотреть на него не было сил. Картошка на подносе стыла жирными маслянистыми кругами. Сзади девчонка на выдаче кричала: «Заказ 836!»
— Ну ты не спрашивала… Это было так забавно, скорее даже смешно. А после лагеря мы с ней ни разу не списывались.
— Это отвратительно.
— Как есть, — передернул плечами Серый. — Потом мы с Нат ушли после девятого. И общение сошло на нет. Я знал, что она учится на лаборантку. Но списывался и гулял только со Святом. О Нат как-то вообще не думал. А потом, в прошлом году, три теха в нашем городе объединили в один политехнический колледж. Пары стали ставить в разных корпусах на разных концах города. И мы с ней где-то пересеклись.
Обменявшая каштановую феючью гриву на короткое каре, трогательные щечки — на скулы, Нат вышла из аудитории. Серая тень в компании серых теней — он даже не сразу узнал.
«Нат?»
«Серый»
Налетела вихрем, и он закружил ее, легкую, как пушинку.
«Привет-привет. Как сама? Как жизнь?»
Они долго болтали после звонка в пустой столовой, а после – сидели на набережной. От детства отделяли каких-то два года, но оба повзрослели на целую жизнь. Говорили взахлеб, перебивая друг друга, на лавочке в мороз. Денег ни у кого тогда не было даже на Мак. Но было так легко, так естественно друг с другом, как когда-то давно, как и теперь, как и всегда.
— Мы с ней стали переписываться и гулять. И так пару месяцев, наверное. Я не планировал ничего серьезного. Она тогда снимала хату на окраине. И я как-то напросился к ней бухим, и произошел секс. Там мы по***вались еще пару месяцев. А потом она предложила съехаться. Мне изначально казалось, что идея фигня. Да и чувство было стремное, будто сделал что-то не то. Как будто с сестрой переспал. Но я согласился.
— Как можно было умолчать об этом?! — возмутилась Вика.
— Вик, я же не знал, получится ли у нас что-то. Да и пугать тебя не хотел…
— Но это не мешало тебе посадить меня с ней за один стол…
— Я не знал, что она там будет. Честно… Вообще мы недолго прожили вместе. Меньше месяца, наверное. Я тогда пытался искать какие-нибудь шабашки, ибо бабла не хватало. И однажды вечером я пришел домой и нашел ее обдолбанной какой-то дрянью и полуголой. Рядом валялась фольга и использованный гандон. Тем же вечером я собрал вещи и переехал к Росомахе.
— Кошмар какой, — прокомментировала Вика.
— Потом она, конечно, звонила, хотела всё объяснить. Плакала. Рассказывала какие-то печальные истории. Свят говорил, что ей сейчас нужна наша помощь. Но я был так зол на себя, на нее… В общем, до конца года вернуться в общагу я не мог: мест не было. А с Нат… Несколько раз она звонила мне пьяной или обдолбанной, умоляла приехать. Ну и я приезжал, было ее жалко. Да и мне казалось, что она способна что-нибудь с собой сделать. Но больше между нами ничего не было. Вообще изначально не стоило всего этого начинать.
— А тот парень, с которым она…
— Я не знаю. Наверное, какой-нибудь ее нарик-бывший.
— Ей не твоя помощь нужна, а психолога и нарколога, — решила Вика. — Но когда мы начали встречаться, ты же не общался с ней?
— Нет, — начал Серый. — Но… Нет.
Так на одну ложь стало больше. Но это было уже совсем неважно, когда он снова провожал ее домой, и снова всё не мог проститься среди пустых бетонных пролетов. «Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю» — тихий, будто молитвенный, шепоток впитался намертво, чтобы потом еще долго эхом шелестеть по углам. «Люблю тебя. Люблю».
Идти, лететь до трамвая. Следом за ним, петляя по тающим тропкам, спешило тускловатое весеннее солнце. Хотелось, как никогда, жить, дышать и смеяться. А работа, усталость, тех — теперь всё стало вовсе не страшным, решительно несмертельным.
«Ты завтра во сколько освободишься?» — писала Вика.
«Меня мама отпустила если что до 21».
«Завтра Леха на смене как раз», — набрал Серый.
«Ну или в кино можем сходить»
«Там что-то новое должно было выйти»
«Глянь афишу»
«Свята с Алёной можем позвать».
Всё снова было хорошо. Даже слишком хорошо. Так, как объяснила это нам со средней школы русская литература, что даже неприлично. Серый только открыл строку «Святослав Грачев», как та ожила сама:
«Нат покончила с собой».