– Всё, – выпутываясь из теплых лиан рук, ног. – Всё, мне пора.
– Ну нет, – капризничал. – Ещё восьми нет… Ну иди одевайся. Сейчас пойдем.
Снова сдать ее полупустому ослепительному трамваю. Идти назад, замечая мельком, как без нее мрачнеют и с белой полоской дворовые лужи, и весь этот под кожу въевшийся захолустный пейзаж. Такое всё жалкое.
Серый вернул на подоконник звонкое ведро. Такое всё жалкое – повторилось внутри. Даже смешно. И он пусто, наконец, счастливо хихикнул. Мир стал X2, неплотный, очень объемный и красивый даже на плите зажирелыми каплями. Говорят, и секс под травой X2, но Вика бы ни за что не согласилась проверить.
– Много дуешь, – вернувшись со смены, заметил Росомаха.
Замечание проскользнуло мимо. Немного, нет. Каждый вечер. Где-то месяц или больше — не считал. Сперва чтобы отпугнуть Нат немой призрак, потом потому что просто устал. По-собачьи устал. От шараги, от мастерской.
Надо еще, кстати, заплатить за диплом. Совсем забыл. Благо деньги, пусть и небольшие, теперь водились.
Задымился новый колпак, и диплом, отдать четыре сотки Арту, Вика, сходить, с ней сходить, она обещала родителям — всё уступило ласковой мягкой лапе.
– Как это работаешь завтра? Ты же говорил, что поменяешься сменами. Я родителям сказала, что мы с тобой вместе поедем, – тараторило из динамика.
– Вик, никак уже не получится поменяться. Я забыл.
Крошить пинцетом в суховатую зеленую пыль, упрятывать в комканный тетрадный лист.
– Что? Я тебя не слышу?! – из телефона хрустяще и бойко, ритмично куда-то спешили.
– Да ты на громкой! – прикрикнул Серый. – Не смогу говорю! Забыл! Одна съездий!
Слишком часто он теперь забывал. Слишком. И не только о ней, другие какие-то совсем недавние мелочи, как слова популярной песенки, что то крутится в голове, то ускользает вблизи. Что за фильм они смотрели, о чем говорили – уже через неделю всё рассыпалась, как через сито покладистая белая мука.
– Сходим мы с ними на этот фильм! Правда, сходим. Давай хоть завтра.
Завтра как раз выпало на пятницу. В кинотеатре делили вечерний сеанс “Вий” с Петровым и “Тихое место”. “4 билета на шестой ряд, пожалуйста”, – попросила Алёна. Девчонки добрую четверть часа оглядывали воздушно-кукурузные лотки, споря, сладкое или солёное. “Да давайте и такое, и такое!” – бросил кассирше Святослав.
Пронесли кое-как дешевый вискарь в невинном аленином рюкзаке. Чтобы разлить его в стаканы с колой у большого экрана.
После сеанса их вывели через черный ход. Закрытый ТЦ, одетый, как в ночную в маску, в смехотворные цепи, ограждения, зашторенные витрины, покоился в безлюдной апокалиптической дреме. Та чуть рассеялась на влажной, черной и зеркальной улице.
“Ну ты скоро? – из дома беспокоилась Леночка. – Как фильм-то?”
“Фильм ничего. Уже вышли. Буду через полчаса”.
– Вы как? На такси? – поинтересовался Серый.
– Да… Да мы сегодня ко мне, – отмахнулся Свят.
Расстались на небольшом перекрестке, после которого длинной полосой расходились помигивающие красным, прикорнувшие машины, под разрешающее “пип” светофора.
– Ну пока!
Алёна прощально клюнула Вику в щеку. И ее неуместные, неправдоподобно белые джинсы ещё раз мелькнули у подъехавшего Соляриса, уже, впрочем, с горошком грязи на штанинах.
– Ну что? Домой? – весело провозгласила Вика так, как будто он, дом, был у них один на двоих.
– Пошли!
– Ты, кстати, можешь прийти к нам завтра, – тараторила Вика. – Отец прилетает в понедельник. Я буду завтра готовиться к ЕГЭ. Но мама ничего не скажет, если ты придешь. Я завтра еще хотела заранее сделать историю. Но так-то потом сделаю. Сможем что-нибудь посмотреть и…
Вика говорила, говорила, говорила, как маленькое безостановочное радио. Через переходы, аллейки, хмельные группки и парочки. Завораживающе засматривались на них зеркальные лужи. Заплаканный асфальт блестел, как натертый. И те же белесые искры поигрывали в ее глазах, когда она смеялась.
Почти дошли. По картам – ещё два перекрестка, поворот налево и 500 метров прямо.
– А ниче у тебя девка! – раздалась от очередной минуемой ими темной полоски зданий. – Жопастая такая!
Доселе неземной мир как будто обзавелся грубой, как зажирелое пузо, плотью. Огненная одноэтажная лента разбилась на давно закрытый продуктовый с истрепанной вывеской, с решетками на окнах зоомагазин и маленькую, как теплый огонек в ночи, пивнуху. “Серый!” – жалобно позвали и тут же звучно, нервно сглотнули.
– За базаром следи! – на автомате выдал он.