- Активировать аномалии.
Зрительный зал оглушают дикие крики непереносимых страданий, и я не понимая, что делаю, несусь вон из помещения. Бегу как в тумане, не видя ничего вокруг, мне бы просто убежать от этих криков, я не могу слышать, как они кричат от боли... Это сильнее меня, это выворачивает наизнанку душу, буквально разрывая сердце на части грязными когтями отчаяния.
Выскочил из казармы и заорал во всю глотку. На трясущихся ногах побрёл к дальней скамейке, и усевшись на неё, уставился перед собой. Сидел, и тупо смотрел куда-то на стену учебного корпуса, заливаясь слезами. Неземная боль расплавила мою душу, и в ней что-то лопнуло, перегорев, как вольфрамовая нить. И я уже совсем другой, иной, чем был десять минут назад.
Ну воти всё, батя, так и не свиделись с тобой, не сходили, как планировали, на утреннюю рыбалку к реке, да так и не подварили наш старый "Москвич". Прости мама, что был иной раз груб с тобой, ты же своей добротой совсем разбаловала сына... И больше не позовёшь меня из окошка, не спросишь, как дела. В памяти наш двор у дома, сижу, курю на скамейке, а мать, отодвинув занавеску зовёт:
- Лёша, иди кушать!
Засунул кулак в рот, и схватив его зубами, завыл, как пёс. Вот и всё...
Когда пришёл в себя, увидел, что рядом со мной сидят Иван и Лена. Княжна гладит мою руку, положив её на свои колени, глаза мокрые совсем, в них полное участие и сострадание. Сержант хмурый, косится на меня время от времени, словно боится, что я снова ломанусь сломя голову.
- Ну как ты? - прервал молчание Пустов. - Глупостей не натворишь в горячке?
- Не натворю, - угрюмо ответил я. - Есть выпить?
- Пойдём в кладовку! - кивнул сержант.
Втроём поднялись в помещение кладовой, и через минут двадцать я уже был мертвецки пьян, выпив за два присеста бутылку коньяку. Ленка с Иваном пить не стали, сидели и с тоской смотрели на меня, похоже, не зная, что и сказать. Да тут и говорить ничего не надо было, я и сам не знал бы, что делать в такой ситуации.
- Что ж за мир у вас такой, а? - спросил я заплетающимся языком. Во, да у меня "блокировка" слетела, не иначе, потому как говорил о таких вещах, о коих и промычать недавно толком не мог. -Провалился бы он пропадом, вместе с небом вашим зелёным. Одни беды только...
И размахнувшись, запустил пустую бутылку в стену, бах, только осколки стекла в разные стороны.
- Всё, ложись спать, Лёша! - меня положили на невысокую стопку матрасов, заботливо прикрыв одеялом. - Всё будет хорошо, я с тобой.
Это Ленка сказала, она поцеловала меня и немного посидев рядом, ушла...
С утра меня разбудил сигнал подъёма. Перед глазами встали кадры вчерашней телепередачи, и я застонал, обхватив голову руками, душу захватила мощнейшая апатия. Лежал, и тупо слушал, как за дверью галдят курсанты, собираясь на утреннюю пробежку. Было совершенно на всё наплевать, лишь что-то тоскливо сжалось в груди, и болело тупой болью. Пошло бы всё лесом, училище, Грязи, весь этот грёбаный мир, пропади он пропадом. Не считая Беликову, со мной здесь ничего хорошего не происходило, лишь хрень всякая. Да и нашим с Ленкой отношениям опять-таки мешают, как назло просто.
- Лёха, здорово, - в кладовую вошёл граф Соснов, неловко замялся на пороге. - Тебя Сандалло вызывает к себе.
- Привет, - ответил я. - Сейчас.
Вышел из помещения, подхватив лежавшую рядом свою "Бритву", не иначе, как Иван принёс из "теле-зала". Постучался в кабинет взводного, и услышав ответ, вошёл.
- Здравия желаю, господин лейтенант.
Сандалло, сидевший за своим столом, окинул меня тревожным взглядом, кивнул и указал рукой на стул напротив.
- Присядь, князь!
Уселся на стул, и уперев автомат прикладом в пол, облокотил цевьё о колено.
- Приношу свои соболезнования, Алексей, - глухо сказал лейтенант. - От всей души, я как узнал, что, эх... - и он с горечью махнул рукой. Затем внимательно посмотрел мне в глаза. - Ты как?
- Да никак, господин лейтенант, - я сглотнул ком в горле. - Честно скажу вам - не хочу я учиться здесь, мне бы домой вернуться, хоть попытаться это сделать. Военная служба не для меня, кому-то там подчиняться, исполнять приказы... Не моё.
- Не пори горячку, Лёха! - воскликнул Сандалло. - Ты не представляешь, какой конкурс идёт за каждое место в нашем училище. Будешь большим человеком, подумай о себе, тебе государь обязательно поможет, не пропадёшь, пристроит на нормальную должность. Да и у нас тут не деревенский театр - просто так не уйти, вплоть до каторги, так что не стоит ломать себе жизнь. Ещё раз повторяю - не пори горячку, чувства чувствами, тяжело, согласен, но надо жить и идти дальше. Как бы трудно не было.
- Я просто хочу домой! - упрямо повторил я. - Под своё, синее небо, в свой мир, тут всё чужое.