— И вы решились на крайний шаг — сжечь мост, единственный объект охраны!
— Да!
— Признаюсь, что и это ваше решение весьма остроумное, хотя и с риском. При случае я торжественно засвидетельствую, что мост сожгли эти, как их…
— РП! Раскалённые Пауты!
— Именно! До свидания!
Поднявшись в «камень», путешественники под строгим взглядом Блефтяфти взяли свои вещи и вышли наружу. Нюкстёзя с ружьём наизготовку охранял все ещё лежавшего Пи-эра, грозя изрешетить его в случае неповиновения. Хотя это ничем и не грозило математической сути круга, он решил, что и хорохориться попусту ни к чему. Но при виде друзей, живых и здоровых, он вскочил и, вибрируя от радости, втиснулся между Васей и Земленыром, получая от них успокоительные поглаживания и шлепки.
— Сколько до Оскорбина и как нам идти? — спросил дед.
— Все время по дороге. Завтра будете в Оскорбине. Если хромой скоро вернётся, мы на карете догоним вас и подвезём, если нет, — не взыщите!
— Прощай, пост «Камень»! — И путники, помахав руками, отправились в новый путь.
— Да, господа, забыл предупредить! — обернувшись, крикнул Земленыр. — Не вздумайте стрелять нам в спины! Наши помощники немедленно уничтожат вас!
— Будьте спокойны! — заверил Сильвуплет и приказал барбитуратам скрыться в камне, оставив ружья. Скрылся и сам, несколько сконфуженный, потому что прозорливый старик угадал его преступную мысль пустить пули вдогонку, но угроза приглушила её, а здравый смысл успокоил: рисковать не надо, они и так погибнут, ибо уже вечерело, скоро вылетят на свой разбой РП, от которых одно спасение — подземелье, а пункты ночёвок, отрытых вдоль дороги на всякий случай, Сильвуплет не упомянул даже. «На том свете вы будете завтра, а не в Оскорбине!» — мстительно подумал офицер, глянув в последний раз на удаляющуюся подозрительную компанию.
Враждебная тишина провожала путников.
Глава шестнадцатая
ПОДВИГ ПИ-ЭРА
Да, вечерело — значит, почти полдня пробыли путники в плену у барбитуратов. От крепостей-туч, суливших грозу, не осталось ни зубчика, а лишь какие-то безобразные лохмы, не сулящие ничего и только омрачавшие золотистую вечернюю голубизну неба. Солнце-ядро, так и не растратив своего запала, скатилось к горизонту и начало вдавливаться в дальний околок, сразу обрекая землю на сумрак и прохладу.
Шли допоздна. Пи-эр настоял на том, чтобы ему во всех подробностях изложили то, что произошло в землянке, потом одобрил действия друзей, глубоко задумался и спросил, что же случится с бедными жителями Оскорбина, когда они увидят его, независимо катящегося на улице да ещё говорящего.
— Я тебе отвечу, мой славный друг, — сказал Земленыр. — С бедными жителями Оскорбина ничего страшного не случится. От силы, две-три слабонервных оскорбинки упадут в обморок да рассвистятся мальчишки, преследуя нас. А вот что случится с бедным Пи-эром — даже подумать — дрожь пробирает!
— Что, Зем?
— Только не волнуйся заранее! На свист и крики прибегут мужики с топорами и спичками, и случится то, чего ты больше всего опасаешься: они исколотят тебя в щепки и сожгут!
— Что ты говоришь, Зем!
— Увы, это чистейшая правда. Уж коли оскорбинцам и вообще берёзоворощевцам запрещено созерцание чудес, они сделают все, чтобы таковых и не наблюдалось. Помню, в детстве я не раз видел, как по нашей улице проводили вязанных и в кровь избитых то якобы ведьм, то якобы колдунов. Они умирали, не доходя до площади, где было положено казнить всяких кудесников. С моей матушкой тоже чуть не расправились, но заступился король, и страсти ограничились моей высылкой… Но мы что-нибудь придумаем, Пи-эр! Кружок мыслителей продолжает работу! Учтите, что достаётся не только самим чудотворцам, но и спутникам, так что мы обязательно придумаем что-нибудь остроумное!.. Ну, на первый случай, тебе, Пи-эр, придётся просто помолчать и стать частично зависимым, то есть ты как бы не сам будешь катиться, а мы с Васей будем как бы катить тебя, вот так. — И Земленыр с мальчиком лёгкими шлепками и подзатыльниками принялись взбадривать круг, ускоряя его движение. — И никто не поймёт, что ты — чудо. Обычное колесо — и только!
— Обидно, — буркнул Пи-эр, — и унизительно! Как будто я калека.
— Зато безопасно.
— Размечтались! — заметила Люба. — Сперва надо добраться до Оскорбина.
— Доберёмся! Кто нам теперь помешает! — храбрился Пи-эр.
— А РП? — напомнил Земленыр. Он ни на миг не забывал о Раскалённых Паутах и с тревогой всматривался в даль, но пока все было спокойно. Устраивать ночлег на дороге или около дороги было рискованно, потому что РП разбойничали, очевидно, именно вдоль дороги, поэтому старик повёл свой отряд на отдых в сторону, к недалёкому леску. Но то, что в ночи казалось близким, в действительности было далеко и, не дойдя до него неизвестно сколько, старик скомандовал:
— Привал!
Пи-эр с радостью завалился в сырую траву — лёгкий дождик все же выпал. Вася с Любой опустились на корточки, ощупывая вокруг и прикидывая, стоит ли ложиться или лучше вот так сидючи спиной к спине и продремать.
— Костра не развести, одна трава, — заключил Вася.
— И нельзя! — предупредил старик. — Чтобы не привлечь внимания Раскалённых Паутов.
— Зем, а ты веришь в РП? — спросила Люба.
— А ты — нет? — в свою очередь спросил дед.
— Нет. Это слишком страшно! — ответила девочка, всей душой желая, чтобы Земленыр поддержал её неверие.
Старику тоже хотелось успокоить детей, но в то же время требовалась серьёзная оценка положения, и он рассудил здраво и безжалостно:
— Не страшнее Шарнирного Бора, но ведь ШБ существует, значит, существует и РП! У Сильвуплета не было причин лгать нам и запугивать нас. И потом: землянка, ложный камень, лошадь, превращённая в живой скелет, — все это слишком правдиво, чтобы быть ложью. Да это и закономерно, — по-моему: чем ближе мы к цели, тем серьёзнее перед нами препятствия, тем мужественнее мы должны быть.
— А вон костёр, кто-то греется, не боится, — сказала Люба, показывая к горизонту, который хоть и ниточкой, но светился.
Действительно, вдали виднелся шарообразный свет, который, казалось, натёк и сгустился из щели горизонта. От этого сгустка временами отделялись снопы искр, но не уносились, как положено искрам, вверх и не исчезали, а снова оседали в огонь или, отплыв в сторону, возвращались назад.
У Земленыра обмерла душа.
— Ребятки, это не костёр. Боюсь, что это и есть РП, — прошептал он. — Худо же нам придётся, если нас заметят! До леса не добежать!
И словно подтверждая дедовские опасения, один огненный комок, отделившись от общей массы, не слился с нею снова, а как бы в невесомости поплыл над степью, рыская влево и вправо.
— Замрите! — приказал старик, но и без того никто не шевелился, заворожённый волшебной картиной.
Огненный клубок замер в отдалении и вдруг начал игольчато-импульсивно мерцать. Что-то зловещее было в этом мерцании и означать оно могло разное: и самодовольный восторг хищника и сигнал кому-то, а скорее всего и то и другое, но суть была, несомненно, в том, что РП учуяли, уловили присутствие жертвы. Костер-ядро на горизонте в ответ тоже замерцал, дескать, намёк понял, и раздвоился. Разбойники организовывались для нападения.
Ближний рой прекратил мерцание, шевельнулся и двинулся в сторону путешественников, набирая скорость и тонко, сверляще-въедливо зазвенев.
— На нас! — воскликнула Люба. — Зем, уныривай! Спасайся!
— Успею! Я-то спасусь, а вот как вы?
— Может, обойдётся, — неуверенно произнесла девочка. — Может, пронесёт?
— Едва ли.
— А если просто лечь в траву? — робко предложила Люба.
— Им только и подавай лежачих! Если они коня на скаку сожрали, то нас, лежачих, мигом оголят до костей! — резонно возразил Вася. — А так мы ещё попрыгаем!
— Кружок мыслителей, не сдавайся! — призвал Земленыр.
Раскалённый рой приближался, разрастаясь на глазах. Никакой надежды на то, что пронесёт, не оставалось. Не оставалось времени не только заседать кружку, но даже высказать толковую мысль не оставалось времени, тем более — осуществить её. Одним словом, спасения не было.