— Вы были долгое время министромъ юстиціи генерала Примо де Ривера?
—Да, былъ. И это всегда будетъ главной гордостью моей жизни. Генералъ Примо де Ривера былъ геніальный человѣкъ. Онъ сдѣлалъ много добра Испаніи. Если вы будете писать о настоящемъ нашемъ разговорѣ, то я прошу васъ это сказать совершенно ясно...
Донъ Гало Понте перечисляетъ дѣла бывшаго диктатора.
— ...Такимъ образомъ, мы обезпечили Испаніи шесть лѣтъ процвѣтанія и благоденствія. И крови мы не проливали. Казней въ пору диктатуры Примо де Ривера не было, самые рѣшительные наши враги должны признать, что жестокости наша власть не проявляла никогда. Въ этомъ отношеніи она была диктатурой новаго, особаго типа.
Вотъ именно.
— Думаете ли вы, что диктатура такого типа, не прибѣгающая къ казнямъ и не проявляющая жестокости, можетъ существовать?
— Генералъ Примо де Ривера держался у власти шесть лѣтъ и ушелъ въ отставку лишь тогда, когда королю больше не угодно было, чтобы онъ у власти
оставался. Примо де Ривера былъ убѣжденный монархистъ, какъ и я...
Я спрашиваю о нынѣшнемъ положеніи. Но, повидимому , республиканскій строй вообще внѣ круга мыслей дона Гало Понте. Возможно, что министры, члены Второго Интернаціонала, въ его глазахъ очень немногимъ лучше коммунистовъ. Этого, впрочемъ, бывшій министръ не сказалъ. Онъ ограничился словами:
— Я присягалъ королю. Республикѣ я не присягалъ...
________________
Этотъ старикъ, конечно, говоритъ съ большимъ достоинствомъ, — дай Богъ каждому такъ себя вести за рѣшеткой. Неловко и незачѣмъ его спрашивать, бывало ли въ пору ихъ диктатуры, что люди сидѣли въ тюрьмѣ шестьдесятъ пять дней, не получивъ обвинительнаго акта. Разумѣется, бывало и гораздо чаще, чѣмъ теперь. Однако, выражать ужасъ и негодованіе по поводу такого звѣрства мы, ежедневно читающіе и слышащіе о Соловкахъ, о ГПУ, лучше не будемъ. Всѣ эти люди, монархисты и республиканцы, настоящей революціи и настоящей диктатуры никогда не видали.
Можетъ быть, увидятъ. Вполнѣ допускаю, что въ эту самую камеру попадетъ сеньорита Викторія Кентъ, — «какъ, это вы, сударыня?..» Какая участь ждетъ дона Гало Понте, сказать трудно. Насколько я могу судить о психологіи Временнаго Правительства и Кортесовъ, бывшаго министра юстиціи скоро выпустятъ на свободу, — если будетъ Временное Правительство и если будутъ Кортесы. Въ противномъ случаѣ его, быть можетъ, разорвутъ на части. Кто? Да скорѣе всего ближайшіе сосѣди изъ уголовнаго корпуса: они вѣдь окажутся коммунистами въ первый же свѣтлый день гипотетическаго испанскаго октября. Такъ часто бывало: ужъ на что другое, а на подобныя дѣла всегда есть историческіе прецеденты. Французскіе депутаты 1792 года, конечно, и въ мысляхъ не имѣли казнить королевскаго министра графа Монморена: его и арестовали «для того, чтобы отвратить отъ него народную ярость». Тѣмъ не менѣе, «народъ» графа растерзалъ въ тюрьмѣ въ дни сентябрьскихъ убійствъ, и народнымъ судьей, «justicier du peuple regénéré», былъ уголовный преступникъ.
Я изложилъ свой разговоръ съ дономъ Гало Понте одному изъ самыхъ просвѣщенныхъ дѣятелей испанской революціи.
— Очевидно, что-то было въ личности генерала Примо де Ривера, если онъ и теперь внушаетъ такія чувства своимъ бывшимъ сотрудникамъ?
— Разумѣется, было, — отвѣтилъ мой собесѣдникъ. — Геніальнымъ человѣкомъ онъ не былъ, но ни въ умѣ, ни въ дарованіяхъ, ни въ личной честности, ни въ самомъ искреннемъ патріотизмѣ я ему отказать не могу. Вѣрно и то, что вамъ сказалъ Гало Понте объ отсутствіи жестокости въ его характерѣ. Диктатуру Примо де Ривера нельзя и сравнивать съ диктатурой Муссолини, —не говорю уже о диктатурѣ Сталина. Главнымъ личнымъ его недостаткомъ было отсутствіе политической культуры и неуравновѣшенный характеръ. Система же его никуда не годилась.
Какъ не отмѣтить тонъ испанской политической борьбы? Испанцы и отъ быка на «Корридѣ» требуютъ, чтобы онъ велъ себя какъ гидальго: совершенно серьезно свищутъ, если неблагородный быкъ не хочетъ идти на арену, гдѣ его непремѣнно зарѣжутъ, и восторженно апплодируютъ, если благородный быкъ несется на торреадора какъ бѣшеный. Не знаю, по этой ли причинѣ Испанія — великолѣпный неудачникъ среди народовъ.
ВЪ ВЕРСАЛѣ{39}.
18 октября 1813 года, въ рѣшительный день исторической битвы подъ Лейпцигомъ, саксонская кавалерія, находившаяся на правомъ флангѣ Наполеоновской арміи, пошла въ аттаку на русскія войска. Саксонцы неслись на врага подъ музыку, съ крикомъ: «Да здравствуетъ императоръ!» Маневръ былъ очень смѣлый, и маршалъ Мармонъ, любуясь аттакой, воскликнулъ съ восторгомъ: «Какія горячія головы, эти саксонцы!..»
39
Настоящая статья появилась задолго до кончины Бріана и Думера. Я не сдѣлалъ никакихъ измѣненій.