Вот кто‑то, воткнувший копьё в руку чудовища, полетел с крыши — тварь просто крутанулась, не обращая внимания на торчащее из себя древко, и смела наглеца вниз. Раздался страшный вопль, и не умолкал какое‑то время. Тем временем, Рыжий и Всесвет принялись вдвоём очень умело охаживать кадавра, чуть оттеснив остальных, и ловко уворачиваясь от его страшных, но неуклюжих ударов.
У меня прошёл откат, и я вновь скастовал Червей на монстра, опять без каких‑то видимых результатов. Затем, чуть поколебавшись, дал команду нашему «засадному полку» из сыновей Ратмира атаковать некроманта и его свиту, и выделил грифонов, чтобы не пропустить момент и синхронно ввести их в операцию. Отвлёкшись от карты, увидел, что кадавру всё‑таки нехорошо — прямо из лопнувшего глаза вывалился отвратительный белый червь, размером с большой палец. Одновременно, бродэкс Всесвета очень удачно попал чудищу по руке, так, что кисть безвольно обвисла. Из обрубка сочилась какая‑то омерзительная слизь.
Снова сосредоточив всё внимание на карте, наконец, отправил птичек в полёт, указав целью фигуру в плаще. Наш засадный полк, на всех парах несущийся вперёд, уже появился в области видимости противника, и нежить, окружавшая некроманта, развернулась в ту сторону. Когда до сшибки оставалось буквально чуть — чуть, повелитель армии мёртвых взмахнул своим посохом, на вершине которого бледно — зелёным сверкнуло навершие, и сыновья Ратмира внезапно замедлились. Лошади из резвых скакунов превратились в еле переставляющих лапы кляч, а всадники, казалось, еле удерживаются в сёдлах, и вот — вот упадут вниз. Твари набросились на них, не встречая заметного сопротивления: двоих тут же стянули и повалили, только последний ещё вяло отбивался.
Я быстро перенаправил одного из грифонов на помощь воинам: терять их не хотелось, это невосполнимые потери. Поэтому, атака по непосредственной охране некроманта оказалась в два раза слабее, и Кешу, который приземлился на одного из мертвецов и стал раскидывать остальных, начали теснить массой. У Епифании, на которую была возложена спасательная миссия, дела шли много лучше, она явно побеждала, но, тем не менее, какая‑то тварь с одним из сыновей Ратмира на плечах выскочила из мясорубки и кинулась к своему хозяину. Спустя какие‑то мгновения, тот выхватил нож, и одним ударом перерезал горло пленнику. Посох, зажатый в другой руке, опять полыхнул зелёным. Я выругался сквозь зубы.
Одновременно, земля содрогнулась — это, наконец, рухнул кадавр. Из глоток защитников Замка вырвался радостный вопль: ведь того, что происходило в отдалении, они, в отличие от меня, не заметили. Камни, стрелы и деревянные чурки полетели вниз с удвоенным энтузиазмом.
В то же время, у грифонов и оставшихся сыновей Ратмира дела были плохи. Последние пришли в себя, но были уже сильно потрёпаны, птички тоже явно устали, хоть и изрядно уменьшили вражеское поголовье. Принесённый в жертву воин уже был поднят некромантом, и присоединился к общей свалке, теперь уже не на нашей стороне… И я скомандовал отступление нашей мобильной группе, надеясь, что удастся всё же обойтись малыми потерями.
Епифания взлетела нормально, в Кешу же вцеплиись мёртвые лапы одной из тварей, и не хотели отпускать. Один из сыновей Ратмира, тот, что оставался верхом, пытался прикрыть второго, который лишился лошади. Момент был очень нарпяжённый, и я не удержался — скастовал на некроманта Каменный Шип, несмотря на дистанцию. Надо было отвлечь его, чтобы не вздумал опять наложить какое‑нибудь проклятие. Вражеского колдуна чутка подбросило, но не было похоже, что заклинание доставило ему хоть сколько‑нибудь сильное беспокойство. Однако, как бы там ни было, наша авиация и кавалерия всё же смогли оторваться и отступить, и сейчас двигались в разные стороны — грифоны, взлетев, направлялись к скалам, а Ратмировские сыновья, вдвоём на одной лошади, скакали прочь из долины.
Снизу послышался треск. Видимо, дверь уже поддаётся, если её уже не выломали. Если захватят Замок, я лишусь притока маны. А противник, наоборот, его получит. Поэтому, по моей команде гаргульи прыгнули вниз, стараясь выбрать себе место для приземления, чтобы там стоял кто‑то. Рухнувшая с неба тяжеленная туша — весомый аргумент в пользу того, чтобы расстаться с жизнью (или тем, что её заменяет поднятым мертвецам). Мужики же, тем временем, начали спускать брёвна — лестницы — просто прыгать с крыши казалось больно рискованным. Все работали дружно и слаженно, гаргульи уже легко расправлялись с хоть и многочисленными, но куда более слабыми врагами, воины — люди сбегали вниз и сразу присоединялись к замесу, образуя постоянно расширяющуюся стену из щитов, ощетинившуюся копьями и клинками. Мы явно брали верх.