Женщины столпились у входа.
— Та-ак! — звонко врезался в мужской разговор голос Вали Голяковой. — Пришли чуть свет и секретничаете, значит?
— Тихо ты, застрочила, — легонько пришикнула на Валентину Нина Тимофеевна Устюгова, потом уже — Ивану — добавила — А что, Ваня, может, и нам полезно будет послушать, о чем вы тут.
Иван прислонил вилы к дощатой стенке загона, стряхнул клок сена с плеча.
— Отчего ж нельзя послушать? Было бы вам интересно, а мне что — язык без костей.
Где-то перед самым Днем животновода в партком позвонили из района: срочно присылайте передовиков фотографироваться на Доску почета, фотограф будет ждать там-то… «Обязательно Кайгородова прихватите», — сказали. Почему «обязательно», парторгу было понятно. На областном конкурсе мастеров машинного доения Иван занял первое место, вернулся домой чемпионом.
Машина у Хворова была на ходу, и он намеревался управиться с фотографированием по-быстрому. Объехав все фермы, кроме Сладковской, собрал доярок; дело оставалось за Иваном Кайгородовым. «Этот быстро соберется, по-солдатски», — думал парторг, подъезжая к животноводческому городку. Хворову припомнилось, как недавно, после того, как вернулся Иван с областного конкурса, предложили ему бригадирскую должность. «Давай иди, у тебя все данные есть». — «Нет, — ответил. — Тут я на месте, нравится мне это дело. А бригадиром — толку от меня навряд ли будет. С людьми не больно ладить умею». Вот тебе и весь сказ.
Когда парторг вошел в помещение, Иван только что запустил коров с улицы и, легонько пошлепывая по бокам и спинам, загонял их в стойла. Сочно позвякивали замыкавшиеся цепи; дробно стучали о цементный пол копыта.
— Давай собирайся, — пробасил парторг.
— Куда это?
— В район поедем. Сниматься.
Ивана как будто подменили.
— Не поеду.
— Да ты что? Все наши едут. И машина уже на улице. Сейчас мы тебя до дома, переоденешься и…
— Не поеду. Как-нибудь без меня.
— Так ведь надо же! День животновода. Понимаешь? Со всего нашего Слободо-Туринского района съезжаются…
— Не могу.
— Что значит «не могу»? Не пешком ведь.
— Не могу. Скоро дойка.
Терпение у парторга лопнуло.
— Что ты заладил: дойка, дойка! Подоят без тебя. Накажем Николаю.
— Да в конце-то концов! — в тон Хворову заговорил Иван. — Я-то почему должен ехать? Пусть, раз надо, едут сюда и фотографируют. Я — на рабочем месте. Работаю. Почему я должен время терять? Достаточно, что с конкурсом столько потерял. Рекордсменки мои и те меньше доиться стали…
Парторг только руками всплеснул:
— Я же тебе русским языком говорю. На машине поедем. Один раз Николай подоит. Ничего не сделается.
— Николай здесь ни при чем. Коровы мои, я и должен доить.
Так и ушел ни с чем Василий Семенович Хворов.
— Сколько ждать-то можно! — ворчали в «газике» доярки. — Иван-то где? К кормушке прилип?
— Без него поедем, — хлопнул дверцей парторг.
«Газик» все дальше и дальше отъезжал от центральной усадьбы совхоза «Сладковский», а в это время на ферме, в корпусе, соседнем с кайгородовским, Андрюшка Лавров с матерью разбирал и чистил доильный аппарат.
— Теперь я соберу его. Засекай время, — говорил сын, и мать засекала минуты на своих «кирпичиках», с улыбкой посматривая на быстрые мальчишечьи руки.
Поблизости случился Кайгородов — шел через корпус на скотный двор. Услышал разговор, остановился, потянулся взглядом к своим часам: «Ну-ка, ну-ка, поглядим». Только вчера показывал он мальчишке, как на конкурсе, «на быстроту», разбирал и собирал аппарат. Понаблюдал Иван, понаблюдал и пошел своей дорогой, улыбаясь.
— Ну? — доносился голос Андрюшки Лаврова. — Получается, мам, правда?
— Получается, сынок. Хорошо получается, — говорила мать, опуская руку на жесткую шевелюру Андрюшки.
Владимир Турунтаев
ЧАСЫ ЗЕМНЫЕ И ЗВЕЗДНЫЕ
Теория относительности утверждает, что при определенных условиях время может растягиваться, как резиновый шнур. Например, для астронавтов, которые полетят в межзвездном пространстве со скоростью, близкой к скорости света, один год их жизни будет равен десяткам, а то и сотням земных лет. Человек на таком звездном корабле станет для землян почти бессмертным.
Но ведь и на Земле время не является величиной постоянной, как это принято думать, и стрелки наших часов, вместо того чтобы точно измерять его, нередко лишь вводят нас в заблуждение…