Без пяти десять. Владимир все еще на планерке. Маша, вымыв во всем доме полы, остановилась в раздумье в дверях:
— Не знаю, идти в кино, нет?.. Вторая серия. Интересно, чем все кончится…
— Первую серию с Володей смотрели? — полюбопытствовал я.
— Да ну, с Володей! С Клавой, женой главного инженера. С Володей уж и не помню, когда в кино ходили. В майские праздники были на концерте художественной самодеятельности да еще как-то в воскресенье на массовку выезжали.
— Ну, а в зимнее время?
— Да тоже так. Выходной не выходной — все равно дома не бывает: то агроплан составляет, то еще за чем-нибудь в контору вызовут… Про будни и говорить нечего: в девять вечера у них только начинается планерка…
— Каждый день?
— Каждый. В субботу, правда, пораньше, часов в семь.
Я посоветовал ей все же сходить в кино:
— За Сашкой я присмотрю. На всякий случай оставьте запасные штанишки…
В половине двенадцатого вернулся домой Владимир. Лицо осунувшееся, хмурое. По пути в сенках прихватил кастрюлю с остывшими щами, нарезал толстыми ломтями сало и занялся едой.
— Вот так… — немного погодя произнес он и помотал головой: кусок, что ли, не лез в горло… — Сейчас были начальник производственного управления и представитель из области. Накрутили мне хвоста по самую завязку. А вы: «ученый агроном»!..
Владимиру досталось и за семена, и за то, что трактористы на вспашке зяби работают без поворотных полос, и за то, что он не знал на память, сколько каждая автомашина вывезла в этот день зерна на элеватор. «Вот вы были сегодня на отделениях. А что вы предприняли, чтобы там все завертелось: семена быстрее засыпались, машины больше рейсов на элеваторы сделали?» И еще: «В трехдневный срок семена должны быть засыпаны, иначе разговор продолжим в другом месте». Директор совхоза попытался было вступиться за Владимира, но его оборвали и велели… составить текст приказа: «Главному агроному — строгий выговор».
Когда рано утром мы с Владимиром приехали на ток первого отделения, там в ожидании загрузки уже скопилось несколько машин. Дроздова окружили сердитые, невыспавшиеся шоферы:
— Владимир Иванович, что же это?..
Из шести погрузчиков работал только один. Остальные были неисправны.
Владимир повел переговоры с заведующим зернотоком: «Надо завозить семена в склад». — «Дак нету людей!»— «Скоро подъедут городские». — «Дак склад закрыт!»— «А где кладовщик?» — «Дак я ж его не караулю…» — И кепку на глаза.
Мы сели в машину, поехали искать кладовщика. Минут через пятнадцать склад открыли. Теперь надо пустить очистку.
Выбрав из кучи решет две пластины, Владимир отнес их к вороху семенной пшеницы.
— Действуй, — сказал он заведующему зернотоком. — Запускай очистку.
Тем временем пришел наладчик, завел второй погрузчик.
Я намекнул Владимиру, что пора бы позавтракать. Он задумался. Потом махнул рукой:
— Ладно, поехали.
Через полчаса вернулись на ток. Очистка не работала.
— Дак людей нету!
Владимир плюнул и пошел к погрузчикам, возле которых, мешая друг другу, толклись приехавшие из города девчата. Через три минуты очистка заработала. Владимир распорядился, чтобы единственный закрепленный за током самосвал возил сегодня исключительно только семена. На наших глазах самосвал сделал пять ездок — от семенного вороха до склада. Затем Владимир решил посмотреть, как подсыхают в поле валки: не пора ли их подбирать? Отлучился буквально на полчаса. А когда вернулся, самосвал уже не возил семена: завтоком загрузил его зерновыми отходами.
…К пяти вечера в склад было засыпано не более двух десятков тонн семян. А после пяти, когда городские уехали, зерноток остался без рабочей силы. Управляющий весь день бегал по центральной усадьбе, зазывая на ток домохозяек. Потный, взмыленный, в белой шляпе и зеленом брезентовом плаще до пят, он выглядел совершенно беспомощно. Его «выписали» откуда-то из-под Оренбурга и поставили управлять отделением совхоза взамен нынешнего завтоком. Видно было, что работает он добросовестно, но у него не получается.
Владимир вполуха выслушивал его оправдания. Мрачный и сосредоточенный, скрестив на груди большие сильные руки, главный агроном обдумывал создавшееся положение. В эти минуты он походил на проигрывающего сражение генерала.
Последнее, спасительное решение:
— Едем к Гончаренко!
По дороге легкой рысцой трусит лошадка. В бестарке, свесив наружу ноги, полулежит одетый в запачканную глиной спецовку мужчина лет тридцати пяти. Владимир тормозит. Останавливается и лошадка.