Суровая закалка помогла и Алексису Зандаву стать полноценным членом своего рода. Он крепко усвоил навыки рыбачьего промысла, знал все приметы, по которым можно определить погоду и возможности лова, и, что самое главное, эта жизнь его вполне удовлетворяла, и ничего другого он не желал.
Нынешней зимой случилось так, что на побережье с самого Мартынова дня не было хорошего улова. Неблагоприятные ветры и течения отнесли косяки рыб к противоположному берегу залива, и не похоже было, что в ближайшее время положение изменится. Рыбаки перебивались кто как мог: некоторые отправились на заработки в лес, иные залезали в долги, те, кто позажиточнее, пользуясь досугом, приводили в порядок старые снасти и вязали новые сети.
Алексис Зандав был не настолько обеспечен, чтобы существовать без работы. Вынужденное безделье казалось ему хуже болезни, поэтому он без особых размышлений принял приглашение Эзериетиса, опубликованное в газете, и в назначенный срок выехал в город, чтобы встретиться с ним. После Нового года Алексис сложил свои пожитки на салазки и направился к месту работы. От побережья до усадьбы Эзериеши все сорок километров Зандав прошел пешком.
И вот он здесь, в совершенно новом и чуждом ему мире, где предстоит прожить многие недели, пока не начнется оттепель. Но в этом чуждом мире есть Аустра. На побережье тоже немало девушек, и они совсем даже не избегали общества Алексиса. Только у них были грубые голоса, говор более резкий, и вообще он знал о них все. Обычно мы не замечаем то, что ежедневно видим и слышим, и не думаем об этом. Наше внимание привлекает все незнакомое, необычное, новое. И стоит лишь пробудиться вниманию, как дальше все начнет разворачиваться само собой.
Аустра не была сверстницей Алексиса, не росла на его глазах, здесь он увидел ее впервые. И сразу же отметил, что она совсем не похожа на девушек родного побережья. Ей присуща особая прелесть, таких горячих, ласковых глаз он еще не встречал ни у кого, и было еще что-то, чему Алексис не мог найти названия. Он почувствовал естественное в его годы влечение к женщине, и случайный интерес перерос в смутную, неутихающую тоску.
Было ли это удачным совпадением обстоятельств или просто проявлением капризного характера, но и Аустра тоже почувствовала интерес к молодому незнакомцу.
Выросла эта девушка в тихом доме. Люди здесь занимались своими повседневными делами, и жизнь их, казалось, была так же устойчива и неизменна, как окружавшие их обширные поля. Эти люди уже наперед знали, на что можно рассчитывать и от чего следует отказаться. Не то что человек, связанный с морем, жизнь которого зависит от всяких случайностей и стихий. Здешним людям была чужда постоянная напряженность и готовность к борьбе, характерные для тружеников моря. Посеяв весной, они уже в начале лета знали, какой урожай можно ждать осенью, им хватало времени ко всему подготовиться — хозяев даже неурожай не заставал врасплох. Они всегда имели кое-что про запас. И так же как те там, на берегу, находили прелесть и красоту в суровости пустынных вод и в постоянной борьбе с силами природы, землеробам был близок и мил их привычный мир.
Что же такое все-таки было в Зандаве, что приковало к нему мысли и взоры Аустры и что заставляло девичье сердце тоскливо сжиматься в бессонные ночи? Это было то редкое, своеобразное и незнакомое, что он нашел в несколько, правда, иной форме в Аустре. От Алексиса веяло какой-то первобытной свежестью, он казался более резким, прямолинейным, совсем не похожим на других. К тому же он был видным парнем. Иногда бывает достаточно и этого.
Лов у Зандава шел хорошо. Рыбы в озере было много. Два раза в неделю ее отправляли в Ригу с железнодорожной станции, находившейся в восьми километрах от усадьбы. Зандав рассчитал, что на его долю придется приличная сумма денег, весной можно будет подумать и о новой лодке. Эзериетис, в свою очередь, тоже пришел к выводу, что он очень выгодно арендовал озеро и Зандав обеспечит ему изрядный доход.
Теперь у Зандава свободного времени оставалось больше. Поутру он обычно проверял расставленные сети и переносил их на другие места. Иногда ловил рыбу на блесну, а если не клевало, возвращался домой и чинил снасти. На хозяйской половине он появлялся лишь тогда, когда его приглашали, а это происходило после каждой поездки Эзериетиса на станцию. В таких случаях ставилась на стол бутылка водки, и хозяин выкладывал все услышанные им новости. Каждую субботу вечером Зете топила баню.