Франсиска пришла в замешательство. Признание Фарины было ей приятно, более того — она давно ждала его, но сейчас оказалась не готова что-либо ответить.
А Фарина и не требовал от неё ответа. Он просто поцеловал её руку и уже хотел откланяться, но тут в гостиную вошёл Маурисиу. Вид у него был откровенно недовольный, и Франсиска, опасаясь неуместного выпада с его стороны, поспешила объяснить, зачем она уединилась с Фариной:
— Сынок, ты не мог бы немного подождать? Мы с сеньором Фариной тут говорим о делах...
— Если о делах, то и мне будет интересно послушать, — дерзко прервал её Маурисиу. — Так какие у вас дела с моей матерью, сеньор Фарина?
— Всё те же, — улыбнулся в ответ Фарина, оставив без внимания его дерзкий тон и не поддавшись на провокацию. — Опять соображаем, что делать с бывшей землей Адолфо.
— Ну и как, сообразили? — спросил Маурисиу таким язвительным тоном, что трудно было не уловить намёка на непристойность, в которой он пытался обвинить Франсиску.
У Фарины зачесались руки: как смеет этот щенок оскорблять собственную мать, достойнейшую из женщин?! Врезать бы ему как следует, да нельзя, слишком много чести и обстановка неподходящая! Но осадить его просто необходимо, и для этого есть разные способы. Фарина выбрал самый простой из них и самый мягкий.
— Да, представь себе, нашли неплохое решение, — сказал он, презрительно глядя на Маурисиу. — Но я должен ещё обсудить его с Винченцо, так что о делах поговорим с тобой в другой раз. А сейчас проводи меня, пожалуйста, к твоему очаровательному сыну, я тоже хочу немного с ним позабавиться.
— Пойдёмте, я вас провожу, — вызвалась Франсиска, обезопасив себя и Фарину от очередной дерзости Маурисиу.
Дальнейшее пребывание гостей на фазенде Франсиски прошло без эксцессов. Поиграли с маленьким Марсилиу, затем переместились в столовую, где для них уже был накрыт роскошный стол. За обедом тоже говорили на нейтральные темы, которые даже у Маурисиу не вызвали раздражения.
На прощанье гости горячо поблагодарили хозяев за радушие, а Констанция пригласила сватью к себе на обед, и та пообещала вскоре нанести ответный визит.
По дороге домой Фарина рассказал Винченцо о своём договоре с Франсиской, и тот едва ли не впервые отозвался о сватье положительно:
— Похоже, она и впрямь неплохая женщина. Во всяком случае, не алчная и не подлая. Ведь могла бы сама найти покупателя и продать ему тот кусок нашей фазенды! Сразу бы получила живые деньги... Это же гораздо лучше, чем получать от нас кофе, да ещё в рассрочку!
— А она поступила по-родственному, по-свойски! — дополнила мужа Констанция. — Как-никак, мы ведь ей не чужие люди. Она такая же бабушка Марсилиу, как и я.
Для Фарины их слова были слаще мёда. Он блаженствовал, сидя за рулём автомобиля и слушая похвалы, адресованные Франсиске. Настроение у него было прекрасное, будущее представлялось ему в радужном свете, и связывал он его, конечно же, с Франсиской.
А она в это время вела трудный разговор с сыном, и её настроение постепенно становилось близким к отчаянию.
После отъезда гостей Франсиска, естественно, припомнила Маурисиу его оскорбительные выпады и потребовала, чтобы впредь он был более учтив и с ней, и с Фариной.
Но упоминание о Фарине вызвало у Маурисиу очередной приступ раздражения.
— Тебя опять потянуло на итальянцев! — грубо упрекнул он мать. — Думаешь, я не понял, что ты говорила с этим мерзким Фариной не только о делах?
Франсиска тоже вскипела:
— По какому праву ты разговариваешь со мной в таком тоне? Я не заслужила подобных оскорблений и не собираюсь их выслушивать! И сеньора Фарину не позволю оскорблять, он глубоко порядочный человек!
— И поэтому ты с ним кокетничала?
— А ты что, ревнуешь меня? Опомнись, Маурисиу, так поступают только маленькие дети, но ты давно уже не ребёнок! — пристыдила его Франсиска.
В ответ она получила очередную грубость:
— Ты тоже не юная девочка, которая когда-то потеряла голову, увлекшись итальянцем! Это тебе надо задуматься о своём поведении! Вспомни, что ты вытворяла с этим Мартино! Слава богу, он теперь пребывает в аду...
— Оставь свои грязные намёки! — в сердцах закричала Франсиска. — С Мартино мы гуляли по фазенде, и это всё, что я «вытворяла».
— Мама, не надо лгать, я сам видел, как ты миловалась с ним у озера! — оглоушил её Маурисиу.
У Франсиски потемнело в глазах. Она вспомнила недавний разговор с Беатрисой, которая, как выяснилось, была права: Маурисиу всё видел! Так неужели она права и в остальном? Неужели это Маурисиу стрелял в Мартино?