— Руби канат!!! — она заорала так, что услышали и на соседних кораблях.
На «Гардарике» приказы капитана выполнялись без обсуждений даже в обычной мирной обстановке. Что уж там говорить о бое или шторме. Уцелевший якорный канат тут же обрубили.
— Поставить блинд! Грот зарифить!.. Сигнал всем — оставаться на месте и ждать!
Джеймс и без приказа знал, что делать: добрался до рулевого, и они вдвоём не без труда удержали штурвал в нужном положении. «Гардарика» за два года попадала в шторм раза четыре, но, во-первых, раньше это случалось не в такой опасной близости от берега, а во-вторых, не было необходимости ещё кого-то спасать. Если они сейчас потеряют д'Ожерона, о походе на Картахену можно забыть. Равно как и о базе на Тортуге. Если бы не лопнул трос, они может и переждали бы шторм у острова Мона, после чего отправились бы на поиски. Но судьба распорядилась так, что теперь нет иного выхода. Придётся самим болтаться по сошедшему с ума морю, да ещё стараясь не упустить из виду «Экюель». А тот, судя по всему, вообще потерял управление и нёсся туда, куда его тащил ветер.
В сторону Пуэрто-Рико…
15
В отличие от команды «Экюеля», на «Гардарике» каждый знал своё место на случай аврала. Поэтому, даже после того, как один якорный канат лопнул, а другой обрубили по Галкиному приказу, флагман зарылся пару раз в волны, вздымая фонтаны брызг — и выправился. И вскоре уже помчался вдогонку за бестолковым французом, нырявшим где-то в дождливой пелене.
Галка и Эшби стояли на полуюте. Джеймс успел не только помочь рулевому удержать штурвал, но и поставить ему в подмогу крепкого матроса. После чего вернулся на квартердек. Паруса были частью подобраны, частью зарифлены, и не загораживали обзор с мостика. Джеймс придерживал жену за локоть — маленький острый локоть, который иногда пребольно упирался ему в бок, когда Галке казалось, что он чрезмерно её опекает. Но Эшби был упрям и по-прежнему стоял рядом, подстраховывая её на всякий случай. Они прекрасно видели то, как рухнувшая на «Экюеле» грот-мачта болтается на уцелевших вантах, и как он замедлил ход, почти остановился, тормозимый сплетением дерева и такелажа. «Экюель» развернуло боком к волне, и через него перекатывались огромные валы, угрожая опрокинуть корабль.
— Да что же они делают! — рычала Галка, вытирая мокрый окуляр подзорной трубы таким же мокрым рукавом. — Ванты рубить надо, а не в носу ковыряться!
Тросы наконец перерубили, и мачта разлапистым телеграфным столбом заплясала на поверхности моря, моментально отстав от "Экюеля".
— Лево на борт! — крикнула Галка, — Иначе он нам обшивку пробьёт!
Рулевой с помощником отреагировали моментально. Опасный обломок, крутясь и переворачиваясь, остался в стороне. Там, вроде бы, виднелись человеческие фигуры, но, кажется, неподвижные. В любом случае спасти людей не было никакой возможности.
"Гардарика" стремительно нагоняла «Экюель». Галка напряжённо всматривалась в корму фрегата, которая то высоко вздымалась на штормовой волне, то словно проваливалась в бездну.
— Догадаются ли они бросить нам конец? — прокричал Эшби. Галка, несмотря на рёв обезумевшего ветра, прекрасно его услышала и отрицательно покачала головой:
— Боюсь, что нет. На д'Ожерона надеяться не стоит. Постараемся их обойти. Хотя бы поймать трос мозгов у них хватит?
Эшби с сомнением скривился.
И тут на «Экюеле» рухнула бизань. Фрегат моментально потерял ход, его нос начало разворачивать.
— Руль направо!!! — Галкин голос услышали, должно быть, и в Пуэрто-Рико. Но — поздно. Она сама знала это — и закричала поздно, и рулевой среагировать не успел. Да, черт возьми, никто бы не успел!
Удар был силён. «Гардарика» содрогнулась от носа до кормы и резко остановилась, словно уткнувшись в стену — вернее, в корму «Экюеля». Раздался скрежет дерева, треск ломаемой обшивки, матюги Жерома и матросов. Удержаться на ногах удалось не всем. Эшби подхватил Галку, чтобы она не упала, но они оба здорово ударились о планшир. Произнеся короткую, но весьма эмоциональную и очень нецензурную речь, она высвободилась из его рук.
— Доложить обстановку! — заорала Галка, — На бак, с баграми, все! Отталкивайтесь! Быстрее!
Тем временем, два корабля, сцепившись, все больше и больше разворачивались бортом к волне. На «Экюеле» пытались освободиться от рухнувшей бизани. На квартердек примчался плотник, докладывать Галке о повреждениях.
— Бушприт разбит, капитан! Мы завязли в этом чёртовом «Экюеле». Ребята пытаются сейчас освободиться. Рубить придётся.
— Рубите, — коротко приказала бледная и злая Галка, и добавила: — Вечно я по носу получаю — то на «Орфее», то на «Гардарике». Что ещё?
— Бак разворочен, но там ничего особенно страшного, только фальшборт срезало. А вот гальюн снесло начисто.
— Надеюсь, там никого в тот момент не было? — Галка не удержалась от великолепной возможности съязвить.
Эшби с отчаяньем взмахнул рукой.
— Эли, ну как ты можешь сейчас смеяться!
— А что еще остаётся! Ладно, выберемся и из этого… — сказала она, и тут же заорала, перекрывая завывания ветра и грохот волн: — Ёкараный бабай, расцепляйте корабли, скорее!!! Рубите нафиг! Вы что, не видите — «Экюель» поперёк волны разворачивает, и нас за компанию!.. Скорее, братва, не искушайте Нептуна! Нам к нему ещё рановато в гости!..
16
Расцепиться удалось только минут через десять, и дальше оба корабля пошли уже порознь. «Экюель» болтало и мотало во все стороны. Галка приказала близко к нему не подходить, чтобы снова не врезаться. Лишённый практически всех мачт, французский фрегат двигался очень медленно, но ветер по-прежнему был так силён, что его напора хватало толкать «Экюель» в корпус. Слава Богу, хотя бы руль не повреждён, и фрегатом можно было худо-бедно управлять. На «Гардарике» убрали почти все паруса. Оставили только сильно зарифленные грот, фок и косой бизань (ошмётки блинда сейчас «украшали» капитанскую каюту "Экюеля"), иначе обогнали бы французов — не найдёшь. Так и двигались — вместе со штормом. Сначала их несло на северо-восток, к Пуэрто-Рико. Ещё немного — и испанцы получили бы хороший подарочек в виде двух редких птиц. Но там морской бог смилостивился, и ветер переменился на противоположный. Теперь их несло в обратную сторону. Пролив Мона Галка просто возненавидела за время этого путешествия. Особенно весело было, конечно, ночью — разметало бы в шторм, да в темноте так, что ищи-свищи потом этого д'Ожерона по всему Мэйну. Поэтому на ночные вахты Галка поставила самых глазастых вперёдсмотрящих и даже выделила им свою подзорную трубу. Но, слава Богу — обошлось. Когда рассвело, она с облегчением обнаружила «Экюель» рядом — вот он, голубчик, ковыляет в полумиле от «Гардарики». Ветер, тем временем, постепенно начал стихать.
Штормом их отнесло далеко на северо-запад. С недовольством Галка рассматривала выраставшую из тумана громаду мыса Энганьо.
"Для полного счастья не хватало только на испанцев нарваться", — мрачно думала она.
Часам к девяти утра солнце наконец пробилось сквозь плотную пелену облаков. Туман быстро таял под его горячими лучами. Установился ровный свежий ветер. Море было все еще покрыто крупной волной — разогнанная штормом вода не могла так быстро успокоиться. Но погода вполне позволяла подойти поближе к французам, спустить шлюпку и взять их на буксир. У «Гардарики», кроме разбитого в щепки бушприта, треснула бизань-мачта. В остальном она показала себя с лучшей стороны: что ни говори, а испанцы корабли делать умели. "Вот у них бы Пётр Алексеич поучился суда строить, а не у голландцев, — подумала она, вспомнив уроки истории. — Эти чёртовы минхееры думали только о том, как не пустить в Балтику конкурента — Россию. И делали всё спустя рукава, в результате чего наши корабли сходили со стапелей полугнилыми и уже дырявыми. Испанцам же нечего было бы бояться конкуренции. Скорее, наоборот: получили бы нехилого союзника в экономической борьбе с Англией и Голландией… Хотя, это ведь другой мир. Можно ведь и переиграть сценарий, особенно сейчас, пока будущий император пелёнки пачкает".