Была середина ночи, самое холодное время. Мы накрыли Ахмеда еще одним халатом.
— Может, ослабить повязку?
— Ничего. Потом… Слушай, как тебя зовут? Мердан? Когда-нибудь будет настоящая жизнь, Мердан?
— Конечно, будет. Сами ее сделаем. Собрать бы только всех бедняков в одну силу — горы свернуть можно.
— Что горы, нам бы Осман-бая свернуть. Баи не хуже гор дорогу людям заслоняют. Карман у них тяжелый, а в этом проклятом мире карман — первое дело. Без денег и молитва до аллаха не дойдет… Не светает еще, а? Сейчас он старика привезет. Если бы все люди были, как Халмурад-ага…
— Помолчи, Ахмед, о Халмураде-ага мы с тобой еще потолкуем.
— Найдется, о чем потолковать. Я так… Легче вроде, когда разговариваешь. Да, негодно наш мир устроен. Один шашлыком брюхо набивает, другой с голодухи пухнет. Один в шелка рядится, другой чуть не нагишом ходит. И не хотят друг другу помочь. Ну-ка, вроде скачет кто-то…
Мы прислушались. Топот приближался. Ахмед улыбнулся, не открывая глаз.
— Мелекуш, я его издали узнаю…
Через минуту Курбан был уже возле нас.
— Старик сейчас придет, — сказал он, соскакивая на землю.
— Ну, слава богу.
Я встал.
— Надо в деревню сходить, посмотреть, как там. Дай мне наган, Ахмед, на всякий случай. К рассвету вернусь. А уж если не успею, пусть ребята сами идут в деревню. Ты здесь будешь нас дожидаться.
В деревне было неспокойно. По улицам носились всадники, земля гудела от частых ударов копыт. Издали глухой этот звук был похож на стук гребней в руках множества ковровщиц.
Собаки бесновались. Они с рычанием бросались на кого-то и вдруг захлебывались отчаянным визгом.
Раздался выстрел. Потом второй, на другой улице… После каждого выстрела шум ненадолго затихал, собаки умолкали… Да, в деревне переполох — не иначе как нукеры Осман-бая рыщут, отыскивая нас.
Я шел задами. Против дома Нумата поднялся на бугор, прислушался. Шум перекатился дальше, куда-то ко двору Мурад-бая. Здесь было тихо, только с хриплым лаем металась на цепи собака. Света в кибитке не видно. Неужели и женщину схватили?
Вдруг позади кибитки мелькнула высокая фигура в большой лохматой папахе. Я лёг за куст, приготовив наган. Нет, на нукера не похож — старик и без оружия — но походка уверенная, голову держит высоко. Кадыр-ага!
Я вскочил, бросился к нему.
— Кадыр-ага!
— Кто здесь?
Я вплотную подошел к старику, чтобы при свете луны он мог разглядеть мое лицо.
— Ты? А где остальные? Ахмед где?
— Жив, Кадыр-ага. Все живы.
— Живы? Идем.
Старик повернул. Я пошел за ним. Кадыр-ага не произносил ни слова. Даже шаги его не стали торопливей. Можно было подумать, что все происходящее нисколько не трогает его. Однако через несколько минут я убедился, что старик совсем не так уж спокоен.
— Мальчишки, — не оборачиваясь, проворчал он. — Подняли свою дурацкую возню… Теперь байские нукеры треплют и правого и виноватого. Всю деревню перебаламутили!
Мы миновали овечий загон, потом какой-то пустырь и вошли в густой виноградник. Посреди него был устроен деревянный топчан. Там сидели люди, человек семь-восемь.
— Проходи, — сказал мне Кадыр-ага. — Придётся здесь говорить, в собственном доме покоя не найдешь. Садись. Подвинься, Вельназар, пусть парень сядет!
Я со всеми поздоровался за руку, хотя лиц в темноте не различал. Потом сел возле человека, которого Кадыр-ага назвал Вельназаром. Старик хозяин расположился напротив.
— Ну, рассказывай по порядку. Говоришь, все живы?
— Да, только Ахмед ранен в плечо.
Старик покачал головой.
— Так я и знал, что нарвется на пулю. Жаль парня. Выражая свое сочувствие Ахмеду, все некоторое время молчали, опустив головы. Первым заговорил Кадыр-ага:
— Вот, соседи, это тот самый человек, про которого я вам толковал.
Все оживленно зашевелились. Кадыр-ага спокойно сказал:
— Давай рассказывай свою историю. Только все по порядку. Не торопись.
Я стал рассказывать, стараясь не забыть ничего из того, что случилось в последние сутки. И каждый раз, упоминая о Якубе, я невольно умолкал, соображая, куда он мог деваться. Мне почему-то казалось, что этот человек знает обо мне все. Ему известно даже то, что я сижу сейчас на топчане в винограднике Кадыра-ага, и он может прислать сюда нукеров. Я невольно вглядывался в темноту.
Кадыр-ага тоже казался обеспокоенным. Он то приподнимался, то начинал покашливать. И хотя он не велел мне торопиться, ясно было, что надо спешить.
— Слышали? — коротко спросил Кадыр-ага, когда я кончил свой рассказ.