Байрам тряхнул головой и, не оборачиваясь, быстро прошел за кулисы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Байрам снял галстук, расстегнул рубашку. Сел, откинулся на спинку дивана и с наслаждением погрузился в тишину. После этого шумного вечера ничего не могло быть лучше этой тишины. Он чувствовал себя как человек, которого много дней томила бессонница и вдруг — положил голову на подушку и вместо постылой бодрости, ставшей уже привычной, почувствовал, что засыпает.
Вошла Сельби. Заглянула в лицо, улыбнулась и села рядом. Как она пополнела в последние годы. Лицо стало большое, широкое… Зато морщинки разгладились, их было порядочно под глазами, теперь почти не заметно.
Байрам слегка обнял ее за плечи. Сельби подняла глаза.
— Поздравляю тебя, Байрам… — сказала она негромко, но с чувством. — Это было прекрасно!
Байрам не ответил. Неужели она, эта женщина, ласково глядящая на него, совсем ничего не понимает?! Ведь это его жена, самый близкий ему человек, и она не чувствует, что с ним творится! А может, Сельби умнее, чем он думает? Все понимает, все видит, просто не хочет огорчать.
Абадан не стала бы лгать. Даже во спасение. Вот если б она сказала: "Это было прекрасно!" Ну, это уж бесстыдство: обнимает жену, а думает о другой женщине. Сельби такого не заслужила. Она не умеет хитрить, говорит то, что думает. Сельби действительна считает, что вечер был прекрасный, что муж ее имел огромный успех. И наверняка думает о том, какой из фотографов удачнее всего запечатлел сегодняшнего Байрама. Ну, а почему бы и нет? Почему Сельби не должна гордиться мужем? Женщине это нужно. Пусть.
Байрам привлек к себе жену, поцеловал в лоб.
— Чаю выпьем? — не отпуская его руки, спросила Сельби.
Сели за стол. Сельби налила ему чаю.
— Бедный Джапар Мейданович совсем разобиделся, — осторожно сказала Сельби. — Ты бы хоть из приличия поблагодарил его.
— Сельби! Я прошу, давай хоть сейчас не говорить о Джапаре Мейдановиче.
Сельби пожала плечами.
— Неужели это так трудно — взять трубку и позвонить? Наверняка он хочет поздравить тебя с успехом.
— Меня? Это его успех. Ведь это он все устроил! Студентов нагнал со всего города! Афиши расклеил. Все стены залеплены афишами!
— Тем более нужно поблагодарить.
— За что?
— Ну… За афиши. И за то, что пригласил студентов. Не вижу здесь ничего плохого.
Неужели она всерьез? А может, назло: хочет взбесить его, вывести из терпения?..
— Ну чего ты уставился? — раздраженно спросила Сельби.
— Если сидевшие в зале люди думали так же, как ты…
Сельби испугалась мрачности его взгляда.
— Разве я подвергаю сомнению твой успех? Мне это и в голову не приходило!
Она что-то говорила, доказывала, но Байрам уже не слушал ее. Не допив чай, он поднялся, надел в передней пальто…
Неужели это непоправимо? Неужели Сельби никогда не будет понимать его? Предложила ему позвонить Джапару Мейдановичу и поблагодарить за сегодняшний вечер! За полный зал, за президиум, за трибуну, за хорошо отрепетированные овации. И с этой женщиной он прожил десять лет!..
Байрам вдруг почувствовал, что должен немедленно увидеть Абадан. Он вышел за ворота. Поздно?.. Конечно, поздно. Но ведь Абадан — это Абадан, она поймет. Она всегда чувствует, что с ним творится. Сейчас он увидит Абадан, и кончится это мучительное, отчаянное, безысходное одиночество.
Он никогда не бывал у нее так поздно. Абадан удивится и встревожится. Конечно, это непросто: после такого вечера человек среди ночи уходит из дому, является к чужой женщине. Чужой?.. Она так не думает, она все знает. И он все знает. И нечего себя обманывать. Он хочет видеть ее. Хочет быть с ней. Без объяснений, без оправданий — он так истосковался по этой женщине!
Сейчас он придет. Постучит. Она приготовит чай и станет ждать, когда он заговорит — среди ночи не приходят, чтоб посидеть в тишине, даже если тишина эта целебна и благостна. И он скажет. Он должен сказать: "Не могу без тебя, Абадан!"
В столовой у Абадан горел свет. Теперь все, повернуть он уже не может. Стараясь ступать неслышно, Байрам поднялся на второй этаж. Стучало в висках, бешено колотилось сердце.
Дверь отворила высокая седая женщина в очках… А, тетя… Байрам поздоровался, спросил, где Абадан. Старуха ответила не сразу, видимо, ее озадачило позднее появление незнакомого мужчины. Молча, нахмурившись, смотрела она на Байрама. Потом, не спуская с него глаз, сказала:
— Абадан-джан ушла в театр.
Байрам обрадовался — слава богу, что ее еще нет, при старухе его посещение выглядело бы совсем уж нелепо. И хорошо, что ее тетя, кажется, не знает его.