Председатель был один. Соседние комнаты тоже опустели, конторщики уже разошлись. В кабинете клубами кодил дым, после свежего, морозного воздуха немыслимо было дышать табачным смрадом. Машат уж хотел сказать об этом, но, встретив холодный и какой-то беспощадный взгляд Назара, сразу забыл про дым, про духоту.
— Садись, — сказал Назар. Сказал так, как говорят преступнику, пойманному с поличным: все ясно, податься некуда.
Сделав вид, что не заметил этого тона, Машат с независимым видом откинулся на спинку стула.
— Как настроение, председатель?
— О настроении потом будем говорить. Про Аманлы знаешь?
— Раз ты знаешь, значит, и я знаю.
Назар передернул плечами, поправляя накинутое пальто.
— Что мне известно, тебе тоже известно. Это так. А вот я не про все твои дела осведомлен. Насчет лишнего хлопка — это правда?
Голос Назара звучал спокойно, но чувствовалось, как напряженно он ожидал ответа.
— Не знаю, как тебе Аманлы докладывал, но кое-что было, врать не стану. Малость лишку посеяли…
— Ничего себе лишек! Семьдесят гектаров!
— Так ведь на всякий случай. С хлопком всегда риск: то не взошел, то воды не хватило, то еще что… Посеяли про запас, а год оказался благополучный: болезней никаких, всхожесть высокая…
— А почему от меня скрыл? Я ж верил тебе…
Назар сжал губы, не произнес рвущегося с губ слова. Швырнул на стол карандаш. Отвернулся.
— Честно сказать, и сам не знаю, чего я тебе не доложил… — задумчиво произнес Машат.
— Врешь, знаешь! Ты все знаешь.
— Ей-богу, не знаю. Сначала вроде запамятовал, потом боязно стало…
— А теперь как? Не боишься?
— Боюсь. Я ж надеялся, не дойдет до тебя… А оно вот дошло…
— А что получилось, понимаешь? Понимаешь, что обманул государство?
— Понимаю…
— Что стало с людьми, которые такие штучки проделывали, ты помнишь?
— Конечно.
— Врешь ты, Машат. В лицо тебе говорю, врешь. Оба вы лгуны, и ты, и этот Аманлы. Понимали вы, что на преступление идете!
— Не надо, Назар, не бросайся словами. Какое там преступление!..
— А что ж это, по-твоему, шуточки? — Назар так заорал, что Машат невольно оглянулся, на улице могут услышать. — У тебя все было продумано заранее. Аманлы запугал, выгнал, сына решил посадить на тепленькое местечко!
— Все это брехня, Назар. Нашел кому верить — Аманлы!
— А кому я верить должен? Тебе? За то, что обманул, за то, что предал? За то, что дураком выставил? Гурт напрямик про Аманлы сказал, ты и тогда помалкивал. Делишки свои обделываешь, а я сижу и как идиот глазами хлопаю!.. Стоите вы друг друга, ты и Аманлы!
— Я понимаю, Назар, ты сердишься, но… — Машат с обиженным видом выпрямился на стуле. — Меня с Аманлы на одни весы класть!..
— Считаешь, ты больше потянешь?
— А уж это сам смотри.
Назар усмехнулся.
— Ну, раз ты весомее, значит, и вина твоя тяжелей.
— Это, конечно, так! По верблюду и палка.
— Хорошая пословица. Что еще имеешь сказать?
— Да особенно толковать не о чем… Разговорами будем заниматься, всем нам палки не миновать.
— А!.. Ишь ты как!.. Обо мне, стало быть, беспокоишься? Спасибо за заботу. Только не спутал ли ты меня с Аманлы? Это его запугать просто, а я за себя отвечу. Так что лучше ты о себе позаботься.
— Знаешь что, Назар, давай не будем мы грозить друг другу. Лучше посоветуемся…
— Не поздно ли ты решил со мной советоваться?.. Ладно, говори, послушаю.
Назар сложил на груди руки и, откинувшись на спинку стула, иронически взглянул на собеседника. Машат волновался. Шапку он снял, взял в руки, от его гладко выбритой головы шел парок. Он потянул носом и, не глядя председателю в глаза, заговорил медленно, стараясь, чтоб не дрожал голос:
— Ты знаешь, Назар, я тоже не из пугливых и от ответа не побегу. Ты одно только знай: пусть у меня глаза вытекут, если я под тебя копал! Сам подумай, не получи мы с целины столько, Гурт первый бы крик поднял: стоило из-за такой малости за сто верст машины гонять! На здешних наших полях теперь тоже особо не разгуляешься. Без тех земель пропали бы мы… Вообще, я считаю, надо засевать все, что дают.
— Ты кончил?
— Нет, потерпи немножко. Еще вот что. Если пойдет разговор про лишние земли, это как бомба будет. И трудно будет уцелеть. Постой, постой, Назар, я знаю, что ты скажешь. Выслушай, потом бей. Пойми, все наши заслуги зачеркнуты будут! Ведь стоит только споткнуться, подняться не дадут. Сразу начнется: урожаи упали, земля запущена… И слова не дадут сказать в оправдание. Праведник какой-нибудь подвернется, вроде Гурта, возьмет да и отведет комиссию на засолившиеся земли… Гурт ведь Байрама уже водил. Конечно, Байрам — твой брат, он тебе вредить не станет, это я так, к слову.