У нее было уже два больших каравая серого хлеба и четыре половинных, готовых к отправке в печь. Уна взяла хлебный нож и ловко надрезала верхушку каждого крест-накрест, как учила ее мать, а затем быстро отправила противень в горячую печь. Она повернулась и посмотрела на беспорядок в кухне, на огромную чашу и стол, покрытый липкими остатками серого теста и разбрызганной пахтой, на развязанные мешки с мукой и зерном и устало села за стол, положив голову на руки. Несколько горячих слезинок стекло по носу и капнуло на муку, оставшуюся там, где она месила хлеб. Мир развалился на кусочки, и она совершенно не представляла себе, как все это поправить.
ГЛАВА 7
Звонок, раздавшийся у изголовья постели, вызволил Девейни из глубокого сна. Он перевернулся и взял трубку.
— Девейни слушает.
— Все еще в постели. Боже, как я тоскую по дорогой старой Ирландии, — сказал Дизи. — Я звоню с новостями. И если ты не способен порадоваться в такое ранее время, то хотя бы сделай вид, что удивлен.
— Я в охрененном восторге, — ответил Девейни, садясь на кровати и прищуриваясь. — Который час все-таки, Джимми?
— Почти полдесятого, ты, педик ленивый.
Черт, девять тридцать, подумал Девейни, и никто не потрудился разбудить его. Это значило, что он пропустил совещание на работе.
— Спасибо за звонок, Джимми. Что у тебя?
— Твой человек посетил банк. Служащая оказалась девочкой из Кевана, и, вспомнив свой старый шарм, я заставил ее сболтнуть чуть-чуть лишнего. Кажется, он учился в школе с одним из тамошних шишек, и ты знаешь, какие говорливые ублюдки — эти школьные товарищи. Ни слова по делу, но никто не пойдет в банк, если у него нет кучи денег, верно?
— Или нуждается в деньгах. — Теперь Девейни, совершенно проснувшийся, продирался сквозь рукава рубашки, прижав телефон к уху. — А по вчерашнему адресу что-нибудь есть?
— О, да. Плохие новости, боюсь. Или, скажу я, никакой большой тайны. В общем, твой человек не двоеженец. Дом принадлежит доктору по фамилии ДеСуза. Очень респектабельный, хорошая клиентура. Женщина и ребенок, очевидно, — его дочь и внучка, друзья жены Осборна. Он всегда останавливается у них, когда приезжает в Лондон. Извини.
Повесив трубку, Девейни подумал, как кстати было бы попросить Баджера отследить Осборна в те дни, что предшествовали исчезновению. И почему это не пришло в голову? В гудящей голове проплыли вырезанные слова: «Он знает, где они». Если кто-то что-то знает, почему просто не сообщит? Скорее всего, причина в том, что придется поставить себя — или кого-то еще — в сомнительное положение. Кто из семьи Осборна, соседей, или деловых партнеров мог что-то скрывать? Он уже знал ответ: все.
ГЛАВА 8
Дом Неда Рафтери примостился на правом повороте дороги, так что не видимый с дороги фронтон выходил на огороженный стеной сад. Нора пошла по усыпанному гравием подъезду, а Кормак — следом за ней, когда она вошла в черную железную калитку. Сад на уровне груди окаймляли самшитовые кусты, а на фоне их темно-зеленых мелких листиков росли сотни розовых кустов. Большинство лишь начинало распускаться, но несколько оранжево-розовых и белых веток уже цвели, источая чудесный аромат. Нора склонилась к распустившемуся цветку, чтобы вдохнуть его сладкий, пьянящий запах, и, не удержавшись, ахнула.
— Я рад, что они вам нравятся, — произнес мужской голос. Она обернулась и увидела человека, вероятно, Неда Рафтери. Поднявшись с колен, он сложил садовые ножницы и двинулся вперед на звук ее голоса. Его затуманенные глаза смотрели прямо.
— Они удивительны, — призналась Нора. — Я пьяна от их благоухания, клянусь.
— И после этого люди недоумевают, почему слепой человек утруждает себя выращиванием цветом, — произнес, улыбаясь Рафтери.
— Мы незнакомы. Я Нора Гейвин.
Она не была уверена, уместно ли рукопожатие, пока Рафтери не протянул раскрытую ладонь, в которую она поместила свою. Он вытащил из-за спины свежесрезанный бутон розы и подарил ей.
— Добро пожаловать, доктор Гейвин. И профессор Магуайр также, полагаю я, добро пожаловать.
— Спасибо, что нашли время поговорить с нами, — сказал Кормак.
— Не за что. Я не надеюсь сообщить вам нечто полезное, но охотно поделюсь всем, что у меня здесь хранится, — Рафтери постучал по голове. — Входите, пожалуйста, я приготовлю чай.
Они подождали, пока он ступит на тропинку, а затем последовали за ним в дом.