«Я попал на первую полосу», — сказал Картер Хоуку.
— Когда отходит ваш поезд? — спросил Хоук.
— Восемь тридцать, местный.
— Я позвоню Брэдли в Государственный департамент. Мы что-нибудь придумаем с французскими властями, прежде чем вы доберетесь до границы сегодня утром.
— Я не хочу ввязываться ни в какие дела с французской полицией.
"Конечно нет. Однако Кобелев и Ганин хотели бы, чтобы это произошло».
"Да сэр."
— Как женщина держится?
— Достаточно хорошо, хотя я не знаю, как долго это продлится. Они очень сильно хотят схватить ее».
— Будь осторожен, Ник, — сказал Хоук. «Что бы они ни запланировали для вас в Бонне, это будет не очень приятно».
— Да, сэр, — сказал Картер. «Но я не думаю, что пройдет много времени, прежде чем наступит финальное противостояние».
Одиннадцатая глава.
Было несколько минут после полудня, когда советский реактивный транспортный самолет приземлился на военной взлетно-посадочной полосе в Марцане на окраине Восточного Берлина. Он прибыл прямым рейсом из Москвы. Обычно раздавалось много военных фанфар, но на этот раз ждал только лимузин. Большая машина помчалась к самолету, который подрулил к месту на изолированной стоянке.
Дверь самолета распахнулась, поднялся трап, и Николай Федорович Кобелев в штатском спустился на взлетно-посадочную полосу. Он был один и выглядел очень сердитым.
Он подошел к лимузину, когда водитель выскочил, бросился к задней двери и открыл ее.
— Добро пожаловать в Берлин, товарищ... — начал шофер, но выражение лица Кобелева остановило его на полуслове.
Кобелев забрался в машину. Напротив сидел Аркадий Ганин, глаза его были пусты, лицо несколько бледно.
— Товарищ генерал, — тихо сказал Ганин. В его глазах не было страха, что беспокоило Кобелева.
Кобелев рявкнул. - "Как это случилось?"
Водитель сел за руль, и они съехали с взлетно-посадочной полосы.
— Он поднялся снаружи башни, — сказал Ганин. - "Это было невероятно. Я посмотрел вниз, и вот появился он».
— Взорвалась бы ваша дурацкая бомба... что же было бы тогда, Аркадий Константинович? Или если бы Картер был на долю секунды раньше — и его выстрел не просто ранил тебя, — что тогда?
«Этого не случилось, товарищ. А теперь его разыскивает полиция…
«Уже их госдеп успокоил французов, которые заявляют, что искали не того человека», — сказал Кобелев.
Ганин удивленно подался вперед.
«Да, у Ника Картера есть свой «кукловод - Дэвид Хоук. Он очень хорош. Он и раньше доставлял мне неприятности».
«Устранить его».
— "Позвольте мне сказать вам - это невозможно".
Ганин откинулся на спинку сиденья. — Где сейчас Картер?
«Предположительно на пути в Бонн, хотя его еще не заметили. Но наши люди его там найдут.
Ганин промолчал.
-- А когда они это сделают, вы его оставите в покое, -- с чувством сказал Кобелев. — Вы не поедете в Бонн.
"Я не понимаю..."
"Нет, ты не поедешь туда!" Кобелев взорвался. - «В Париже твоей простой задачей было заполучить девушку. Ты должен был выманить Картера из его отеля, а затем заняться ею. Позже у тебя было бы время встретиться с ним. Твой маленький трюк чуть не стоил нам всей операции. Ты сильно недооценил Картера. В следующий раз он убьет тебя. А если не он, то это сделаю я».
Ганин, ничего не сказал. Он ничего не мог сказать. Кобелев был страшной силой в Москве. Разгневанный Кобелев был в десять тысяч раз опаснее.
Кобелев заставил себя успокоиться. Он много думал над этой проблемой во время полета из Москвы и пришел к ряду выводов. Больше, чем когда-либо прежде, он хотел смерти Картера. Только сейчас он понял, что шел на это дело с закрытыми глазами. Он пошел вперед, забыв, насколько опасны Картер и его босс, Дэвид Хоук.
Играть больше было бы некому. Он выследит Картера в Бонне как можно скорее и либо поймает, либо убьет девушку. И, в конце концов, он позаботится о том, чтобы Картера убили. При первой же возможности, какой бы грубой, резкой или грязной она ни была. Не было бы больше игр с агеном АХ N3. Он должен умереть, как только выйдет за пределы Бонна.
В настоящее время в Бонне проводилось слишком много деликатных операций с участием КГБ, чтобы преследовать Картера там. Это расстроило бы Президиум. Об этом ему недвусмысленно сказали перед отъездом из Москвы: «Заканчивайте, товарищ генерал. Скорее, но не в Бонне. Ни вы, ни Ганин не можете действовать в Бонне».
Кобелев повернулся к Ганину.
«Сегодня вечером вы пойдете и убедитесь, что все готово», — сказал он. «На этот раз ошибок не будет. Как только он попадется вам на глаза, я хочу, чтобы он умер.