Ее мозг по общим показателям тоже был вполне здоров. Для меня остались скрытыми разве что ее мысли, но, чтобы их узнать, пришлось бы вести ее в лабораторию, что было крайне заманчиво, но неосуществимо.
Я все не выключала экран: я поймала себя на том, что любуюсь ею. Убить все это, обезобразить, превратить в горсть золы. Абсурд.
А что, если… Душа Ингрид Кейн в этом теле. Заманчиво. Но я не хотела проводить свой последний эксперимент в такой спешке. Надо еще тысячу раз подумать, проверить. Ведь в случае неудачи Ингрид Кейн умрет, так и не удовлетворив своего любопытства. Еще хотя бы полгода.
Но через полгода этой девушки уже не будет. К тому же через месяц-другой я просто рухну где-нибудь на дорожке парка, и не сработает гипотермия, и отключится сознание. Как было с Бернардом Есть над чем подумать.
Ее волосы. И ноги В молодости я была, кажется, ничего себе, но с волосами у меня вечно не ладилось, а надевать платье выше колен было категорически противопоказано.
Неужели ты все еще женщина, Ингрид?
– Можете одеться. Ваше имя?
– Николь. Николь Брандо. - Она застегнула ремешки сандалий и выпрямилась. - Если вы мне не поможете, я брошусь с крыши. Или с моста.
По выражению ее лица я поняла, что она действительно так сделает. Какая странная девушка! Она не выглядела здоровой, несмотря на свое здоровье, несмотря на красоту и молодость. С подобным парадоксом я столкнулась впервые.
– Хорошо. Вам полагается три дня, чтобы подумать и достать необходимые документы.
– Что нужно?
Она аккуратно, как школьница, записала в блокнот.
– Значит, в субботу, ровно в двенадцать. Я приду. До свидания, мадам Кейн.
До двенадцати оставалось восемь минут, когда я вышла из лаборатории, ставшей теперь просто замусоренным помещением, в котором выжившая из ума старуха разводила обезьян, собак и кошек. Я очень устала и едва тащилась через парк к дому, прижимая к животу Дика, для отвода глаз упакованного в нарядную рождественскую коробку с бантами. Он был достаточно тяжел, но я никому не доверила бы его нести, даже Жаку. Вновь перед глазами плыли темные круги, воздуха не хватало, в груди давило и поскрипывало. Пожалуй, я никогда так хорошо не понимала своих клиентов, как в эту минуту. Надоело, устала. Но нет, еще одно усилие. Мне интересно, что получится.
Как всегда, везет. Не только удалось доползти до усыпальницы, но и остаться незамеченной. Я надежно спрятала Дика в кадке с финиковой пальмой и пошла наверх.
– Как вы себя чувствуете, мадам?
– Прекрасно, Жак. Лучше чем когда бы то ни было.
– Вы плохо выглядите Я вызову Дока. Только этого не хватало! Док живо определит мое состояние, и тогда не миновать стационара в клинике.
Часы пробили двенадцать.
– Чепуха, Жак. Просто немного устала. Я, пожалуй, полежу. Если придет девушка, дай знать.
– Слушаю, мадам.
Кажется, я вздремнула, а когда открыла глаза, часы показывали двадцать минут первого.
Не пришла. Все правильно. Было бы странно, если бы пришла.
И тут же услышала на лестнице грузные равномерные шаги Жака.
– Девушка ждет, мадам.
Она сидела в шезлонге перед домом. Глаза закрыты, руки сложены на коленях, осунувшееся лицо, бледность которого еще больше подчеркивало не шедшее к ней дымчато-серое платье.
– Я немного опоздала. Извините, мадам, я прощалась с… этим.
Она повела рукой вокруг.
Прощалась? Прощаются с тем, что жалко оставлять Ей не хочется уходить из жизни, но она уходит. Парадокс, нелепость. Но мне не было до нее дела, я думала только о предстоящем эксперименте.
Я заторопилась.
– Где документы?
Непредвиденное обстоятельство - документы оказались фальшивыми. Неприятности с полицией мне ни к чему, но я тут же сообразила, что эти документы вообще не понадобятся, потому что через час их не с кого будет спрашивать. А если девушке хочется остаться инкогнито, тем лучше.
Я сунула их в сумочку. Девушка пристально смотрела на меня. Поняла, что я заметила?
– Благодарю вас, мадам Кейн. Поняла. Ну и пусть. Это тоже не имеет значения.
– Пошли, Николь.
Мне не надо было прощаться с "этим". Мне не было ничего жалко. Я все уже тысячу раз видела. Все. И я устала. Я вела ее и себя на последний эксперимент Ингрид Кейн. Если все пройдет удачно, мы обе будем через час мертвы Наполовину мертвы. У меня умрет тело, а у нее душа. Любопытно, кто из нас потеряет больше?
Девушка вскрикнула: она поранила ногу о торчащий из земли металлический прут Я смочила платок одеколоном и тщательно продезинфицировала ранку Николь слабо улыбнулась.
– Спасибо, мадам, это уже ни к чему. Любопытно, как бы она реагировала, если бы знала?
И вот, наконец, мы с ней в усыпальнице. Я чувствовала себя отлично, слабость и дурнота прошли. Мозг работал быстро и четко. Я уложила девушку на софу в безопасном отсеке и надела ей на голову "волшебный шлем".
– Последнее желание? - усмехнулась она. Я кивнула. Но я обманывала ее. Ни она, ни я не получим этого прощального подарка, который выдавался лишь в обмен на подлинную смерть. Моя давняя выдумка не поддавалась жульничеству. Ее душа, мое тело - этого было недостаточно.
Я начала жульничать.
– Выпейте это. Закройте глаза, расслабьтесь. Думайте о своем последнем желании. Прощайте, Николь.
– Прощайте, мадам Кейн.
Чудачка, ее прямо-таки колотила дрожь. Но постепенно снотворное, которое я ей дала, начало действовать, серые губы порозовели, раскрылись в улыбке.
– Дэвид, - явственно произнесла она.
Дэвид. Мужское имя. Всего-навсего. Признаться, от нее я ожидала что-нибудь поинтереснее.
Девушка спала. Я быстро вытянула из-под пальмы два отводных конца (не толще обычной нитки), подключила один к ее шлему и захлопнула дверь отсека.
Теперь дело за мной. Подготовить софу, шлем. Подключить к нему второй провод. Дистанционное управление, которое обычно находилось в безопасном отсеке, сейчас должно быть под рукой. Отключить роботов-могильщиков. Кажется, все. Я нажала кнопку.
Стараясь глубоко не вдыхать сладковатый, дурманящий воздух, постепенно наполнявший комнату, добралась до софы, натянула шлем и легла. Цепь замкнулась Острая боль на мгновение пронзила голову, и девушка в отсеке тоже вскрикнула, дернулась во сне Значит, все идет, как надо Дик жил Мне даже показалось, что я слышу из-под пальмы его гудение, похожее на полет шмеля. Теперь я буду медленно умирать, и каждая клетка моего мозга, умирая, пошлет Дику содержащуюся в ней информацию, которую тот примет и передаст клеткам мозга Николь Брандо, стирая в них прежнюю запись. Все очень просто - принцип обыкновенного магнитофона. Сорок лет работы.
Голос священника читал молитву. Ей или мне? Или нам обеим?
Я растворяюсь в чем-то голубовато-розовом, в невесомой звенящей теплоте. Никогда не думала, что умирать будет так приятно Кто изобрел этот газ? Я никак не могла вспомнить.
– Прощайте, Ингрид.
– Прощайте, мадам Кейн.
– Как хорошо! Дэвид! - Кажется, это сказала я И удивилась.
– Дэвид?
– Дэвид, - подтвердили мои губы.
– Дэвид, - сказала я. И подумала, просыпаясь: "Что за Дэвид?" Все вокруг было словно в тумане, меня мутило, голова в тисках. "Волшебный шлем"! Я сорвала его, и - непривычное ощущение - на руки, на плечи упали тяжелые зеленовато-пепельные прядя волос.
Николь. Похоже, что странной незнакомой девушки больше нет. Это теперь мои волосы. Николь исчезла. Дик стер ее. Осталось тело и имя. И это теперь я, Ингрид Кейн. Я мыслю и, следовательно, существую. Удача!
Я внушала это себе, а мозг отказывался повиноваться, осознать, поверить в происшедшее. Наконец, я заставила себя встать, я командовала своим новым телом будто со стороны и ступала осторожно, балансируя и сдерживая дыхание. Попугаи и павлины смотрели на меня с любопытством. Выдернуть провод из шлема. Открыть дверь. Открыть.
В усыпальнице уже вовсю работали вентиляторы, высасывая из помещения остатки ядовитого воздуха. Надо уничтожить Дика.