Томас издает хрюкающий звук, шумно выдыхает воздух через нос и криво улыбается.
Почти. Но не совсем.
Солнце на латыни – это, должно быть, Sol, разумеется. Одно пережеванное – число? Томас задумчиво покусывает кончик карандаша, пока не начинает играть следующая песня. Возможно, выглядывание в иллюминатор даст какой-то толчок? Однако от этого лишь, как всегда, захватывает дух, и Томас думает о том, не надоест ли ему когда-нибудь этот вид, не станет ли он казаться ему обыденным и лишенным очарования. Томас всей душой надеется, что этого не произойдет. Потому что вот он здесь, совсем один со своим чаем, кроссвордом и музыкой, а где-то там, далеко снаружи, находятся все остальные.
Земля заполняет собой весь иллюминатор со стеклом толщиной в четыре дюйма: сине-зеленая, окутанная облаками и очень, очень красивая. Она такая большая, что, кажется, можно протянуть руку и коснуться ее. Томас находится на высокой околоземной орбите, на высоте 22 000 миль над поверхностью нашей планеты, и очень скоро ему предстоит полететь в пустоту, удаляясь от Земли со скоростью 26,5 километра в секунду. Тогда она уменьшится до ничтожных размеров, став лишь крапинкой на бархатном покрывале космоса. Томас закрывает глаза и слушает музыку, говоря себе, что, конечно же, он сделал правильный выбор, и это именно то, чего он хотел.
Мир Томаса представляет собой вытянутую шестиугольную камеру тридцать футов в длину, где на одном конце громоздится приборная панель, а на другом – большой люк, ведущий в переходной шлюз, за которым открывается огромная, бесконечная пустота.
Томас нечасто бывает на том конце капсулы.
Все пространство вдоль стен заполнено электроникой, хотя Томасу известно предназначение меньше половины всего этого; за рядом дверей скрываются отсеки для хранения, наполненные разнообразной провизией – главным образом сухой, – предназначенной для поддержания его жизнедеятельности в течение полета; и есть еще беговая дорожка, к которой он пристегивается для тренировок, чтобы его мышцы окончательно не атрофировались.
Это во всех отношениях его дом. Здесь тоже есть свои рутинные дела, как и дома, но вместо того чтобы отправляться на работу, а по возвращении сидеть перед телевизором или слушать музыку, пока готовится ужин, Томас начинает свой день в застегнутом спальном мешке. Он пытался спать без каких-либо приспособлений, паря в невесомости, но тогда его просто присасывало к решетке вентиляционной системы. Затем он готовит себе завтрак – какую-нибудь безвкусную сухую еду или питательный фруктовый батончик, – а потом совершает гигиенические процедуры и пользуется туалетом, что всегда довольно забавно. Утро проходит за проверкой всех систем корабля, далее следуют физические упражнения, а потом ему полагается заниматься изучением списка задач, которые он должен выполнить, когда высадится на Марс, и главная из них – остаться в живых.
Музыка прерывается, и вместо нее раздается резкий, настойчивый, жужжащий звук. Томас отворачивается от иллюминатора и мира, отталкивается от стены и переплывает в невесомости к закрепленному на стене монитору, где висят в воздухе его сборник кроссвордов и карандаш. На экране высвечивается «входящий вызов».
«Ну потрясающе», – произносит он шепотом, в то время как экран заполняется хаотичной мозаикой пикселей, превращающихся наконец в запаздывающее изображение людей в костюмах, собравшихся гурьбой перед бесконечными рядами компьютерных терминалов с сидящими за ними техническими специалистами.
– Земля вызывает майора Тома! – говорит человек, стоящий в центре этого сборища – высокий и худой, с зачесанными назад темными волосами. – Выходите к нам, майор Том!