Под державою матушки,
Государыни росийской -
Государыни росийской,
Катерины Алексеевны,
Что на Ситхе острову,
Стояла крепость на горе
Стояла крепость на горе,
Во всей сущей красотею
В ней промышленны стояли,
Темны очи мало спали -
Темны очи мало спали,
Свою крепость охраняли.
Мы туда-сюда смотрели,
Ездят там кругом боты,
В ботах люды несравненны,
Аки звери разъяренны.
Они ходят нагишом,
Не обувши - босиком,
Не обувши - босиком,
Принакрасившись корой -
Принакрасившись корой,
Пинапудрувшись пером.
Они вздумали злодеи
Нас во слабостях найти.
Несмотря на их отвагу,
Мы исправились во всем.
Что на бухте-то туман,
Сам Баранов едет к нам,
Легки шлюпочки спускали
И Баранова встречали:
"Здравствуй, батюшка-отец!
Мы совьем тебе венец,
На головушку наденем,
Браву песню запоем".
Мы в Америке живем,
По сту лоз мы получали, -
По сту лоз мы получали,
По пол чарки выпивали. -
По пол чарки выпивали,
Все мы горе забывали.
Ай-люли, ай-люли,
Все мы горе забывали.
Не преуспев в захвате крепости, колоши переключились на охотничьи партии. В ночь с 19 на 20 июня партия Урбанова была атакована в проливе Фредерика. На этот раз индейцы ничем не выдавали своего присутствия и, напав на ночлеге, истребили партию. В резне погибло 92 коняга и 73 было пленено.. Начальник партии, Иван Урбанов, был схвачен живым и связан. Однако, один из алеутов, так же попавший в плен, сумел освободиться и помог спастись своему начальнику. Они укрылись в лесу, где к ним присоединились ещё 7 спасшихся конягов. Когда колоши обоготясь добычей разъехались по своим деревням, они на уцелевшей байдаре добрались до Михайловской крепости. Всего удалось спастись 24 человекам, включая Урбанова.
Тяжелее всего пришлось Афанасию Кочесову, брату ненавистного колошам Василия Кочесова. Заполучив его в свои руки, индейцы постарались умертвить его как можно более мучительно. "Варвары не вдруг, но постепенно отрезывали у него нос, уши и другие члены его тела, набивали ими рот, и злобно насмехались над терзаниями страдальца. Кочесов не смог долго переносить боли и был счастлив прекращением жизни".
Остальных пленников не только не убили, но и пригласили шамана для лечения раненых. Эта доброта объясняется желанием иметь товар для обмена на пленённых Медведниковым воинов. Уже на другой день после отбитого штурма комендант начал вести переговоры, отвечая угрозами на угрозы, время от времени сбрасывая со стен головы со срезанными скальпами и расписывая, как он подобьёт ими своё одеяло.
К тому времени, как на Ситху из рейда вернулся "Рейнджер" под командой лейтенанта Ильина, обмен уже был произведён: за 73-х конягов и алеутов, промышленного Евглевского и 11 женщин и детей были отданы 14 пленных и 75 скальпов. За оставшиеся 5 пленных и 82 скальпа были получены 321 полномерный бобр, часть добычи партии Урбанова.
Приход "Рейнджера" снял с крепости Архистратига Михаила блокаду. Осаждённые опасались выйти даже на рыбалку, т.к. залив день и ночь патрулировали боевые каноэ. Ильин потопил парочку, а потом две недели прикрывал рыбаков. Запасов в крепости оставалось немного, а поделиться с ними было нечем. В конце концов, расстреляв пару прибрежных поселений и разметав в Катлиановой губе "Плавучий форт", резиденцию Скаутлелта построенную на плоту, Ильин посчитал свою задачу по отмщению выполненной. Он оставил для усиления гарнизона четырёх матросов, пообещал прислать подмогу и ушёл в Павловскую гавань.
Погода стояла хорошая, ветер попутный и к 22 августа он подошёл к Якутату. Зрелище пред мореходами открылось прискорбное- груда ещё не прогоревших углей на месте крепости и трупы русских и конягов.
Когда стали собирать тела появился небольшой отряд индейцев. Их тут же отогнали огнём, ружейным и пушечным с борта "Рейнджера", но не далеко. Поэтому к вечеру, похоронив 42 обнаруженных тела, вышли в море. Пока выходили из залива их трижды обстреляли с берега, причём один раз из ружей.
Было ясно, что крепость сожгли, предварительно разграбив, в углях не нашли ни пушек, ни каких-либо изделий из железа. Но как это произошло и уцелел ли кто из гарнизона установить не удалось. Несколько прояснила ситуацию встреча, произошедшая 25-го числа.
У кенайского берега из небольшого залива навстречу флотилии вышла трёхлючная байдарка. Это оказались чугачи из Якутата. По их словам весть о разгроме партии Урбанова вызвала среди партовщиков панику. Они отказались выходить в море Кусков не сумел их уломать и, что бы ни нести дополнительных расходов, распустил партию. Тем временем пошла большая рыба. Большинство мужиков из крепости отправились на лов. К вечеру все с большой добычей возвращались домой, а они замешкались выставляя перемёт на халибута*(7). Когда подходили к берегу то увидели, как добивают последних рыбаков. А Якутат видать взяли ещё днём, когда защищать его было почитай некому. Индейцы стреляли им вслед, но неудачно. С тех пор они пятый день пробирались в Кадьяк.