В то же время Баранову стало известно, что шесть байдар лебедевцев во главе с Балушиным и Коломиным ожидают только возвращения Галактионова, чтобы "напасть на кинайскую артель, вытеснить людей наших на Кадьяк и иноверцов аляксинских и кинайских, тут находящихся, себе в зависимость присвоить". Эти ценные и тревожные сведения были получены от индейцев, сопровождавших лебедевского посланника. Неясно, заставили их разговориться хитростью, или же они сами добровольно сообщили Баранову о этих воинственных замыслах. В любом случае лебедевские передовщики и мореходы так и не дождались возвращения Галактионова. Их посланец вместе со своими бумагами и списком "вредных против нашей компании лебедевских людей" был взят под стражу и вскоре выслан в Охотск.
Тогда разъярённые лебедевцы открыли в Кенайском заливе настоящие военные действия. Весной 1793 г. к Александровской крепости прибыли на шести байдарах 60 вооружённых лебедевских промышленных и союзных воинов-танайна. Они сразу "начали уже поступать неприятельски". Василий Малахов был осаждён и над его людьми нависла такая же опасность, как недавно над партией Коломина. Шелиховская артель во главе с Котельниковым была перехвачена осаждающими. Всех её членов ограбили, избили, "изувечили и кои не могли спастись бехством, перевязав, побросали в байдары и увезли с собой". В случае падения Александровской крепости шелиховцы оказались бы полностью вытеснены из Кенайского залива. Индейцы (по крайней мере часть из них) охотно поддерживали лебедевцев в этом предприятии - то была для них месть за набеги кадьякцев шелиховских артелей, которые учинялись ими ещё в правление Деларова. Однако Малахову удалось отстоять форт, хотя лебедевцы грабили дружественных шелиховцам индейцев и не раз провоцировали осаждённых на необдуманные действия, чтобы иметь возможность обвинить их в развязывании вооружённого конфликта.
Ещё тревожнее были вести о действиях Амоса Балушина. С сентября 1792 г. по январь 1793 г. он разъезжал в Чугацком заливе по следам недавних поездок самого Баранова и в уже "замиренных" шелиховцами селениях требовал от эскимосов "других аманатов" для себя. Чугачи отказывались, поскольку уже выдали заложников Баранову. По сути то была попытка "переоформить" зависимость аборигенов в свою пользу - как то уже пробовал проделать с коломинцами Григорий Коновалов. Частично Балушину это удалось: он оставил зимовать среди чугачей трёх своих людей и эскимосы приняли их, не видя особой разницы между различными группировками заморских белых людей. Любопытно отметить, что в "незамиренные" посёлки Балушин показываться не решался, особенно после того, как тамошние чугачи "несколько его постращали", о чём с нескрываемым удовлетворением сообщает в своём письме Баранов.
Зато с "замиренными" аборигенами лебедевцы вскоре совершенно перестали церемониться. Весной 1793 г. они захватили и увезли с собой 15 чугачей из шелиховской промысловой артели, а затем практически поголовно вывезли на свою базу два эскимосских селения. База эта располагалась в Чугацком заливе на Грековском острове. Имя своё он получил от прежнего правителя шелиховских колоний Евстрата Деларова, которого и русские и туземцы зачастую назвали просто "Греком". Обосновавшись на месте его прежнего зимовья и "поправя старое строение", лебедевцы "отабарились, держа тех чугачей жен и детей под стражею, разъезжали с мущинами склонять других жил обитателей, но в том удачи им было мало, где разве нечаянно найти и напасть удавалось, тех захватывали". Так лебедевцы восполняли себе нехватку рабочих рук. Баранов не раз через мореходов требовал освободить "своих" чугачей, поскольку действия лебедевцев ущемляли его собственные интересы и подрывали его престиж. Он просил "хотя бы одно жило распустить для помощи при постройке в кормах", но в ответ получал "одно только ругательство".На "северной стороне от Аляксы" в том же духе орудовала лебедевская артель во главе с иркутским мещанином Александром Ивановым.
Ответные действия шелиховцев особого успеха не имели. Задуманный Барановым план захвата на Грековском острове зловредного Амоса Балушина провалился из-за двойной игры, которую повёл штурман Измайлов. По словам раздражённого Александра Андреевича, "господин Измайлов прикидывался во все стороны", постоянно поддерживал связь с Балушиным, часто встречался с ним, извещая о всех новостях. Когда англичанин Шильц готов был уже захватить лебедевского передовщика, штурман отговорил его от этой затеи, говоря: "Не наше дело мешаться в такие дела, а пусть сам правитель приедет". В итоге Шильц ограничился лишь тем, что мягко заметил Балушину: "Сколько приятна правительству тишина и спокойствие". На это лебедевский передовщик никак не отозвался и продолжал "единственно по своему поступать буйству".