И вдруг он точно понял, что должно произойти, что ему надо будет ей сказать и какие она даст ответы, отчетливо представив себе это. Он предвидел все это и тщетность всего разговора лежала на его душе свинцовым грузом.
Но ему было необходимо пройти через это, каждый болезненный слог следовало произнести. Люди таковы, они прорываются сквозь мрак и одиночество, взывая к ближним через бездны и никогда, никогда ничего не понимая.
-- Это было очень мило с твоей стороны,-- неуклюже сказал он.-- Тебе не следовало, Пегги, но все же...-- его голос оборвался, а то, что он предвидел, подвело его. Он не мог найти слов, которые не были бы достаточно банальными и бессмысленными.
-- Я не могла поступить иначе,-- прошептала она.-- Ты знаешь, что я тебя люблю.
-- Видишь ли, Пегги,-- начал он,-- это не может продолжаться. Нам придется поговорить сейчас начистоту. Если я тебе скажу, кто я и почему убежал...-- Он заставил себя говорить бодро.-- Но никогда нельзя разыгрывать эмоциональные сцены на голодный желудок. Пегги, я поджарю тебе рыбы.
-- Я сама,--возразила она.--Я готовлю лучше, чем ты.
Это могло показаться ему обидным, но он сказал:
-- Ты не должна пользоваться моим оборудованием, Пегги.
Он подал сигнал двери, и та распахнулась перед ним. Пропуская ее вперед, он заметил, что руки и лицо у нее покраснели от комариных укусов. Должно быть, она долго прождала его возвращения.
-- Как плохо, что ты приехала сегодня,-- в отчаянии заметил он.-- Я обычно работаю прямо здесь. И лишь сегодня мне случилось устроить себе выходной.
Она не ответила. Ее взгляд скользил по хижине, пытаясь выявить строгий порядок, который, как она знала, должен был скрываться за этим невообразимым материальным хаосом.
Он положил бревна и настелил черепицу, чтобы замаскировать кабину под обычную хижину. Внутри вполне могла располагаться Кембриджская лаборатория, и она узнала кое-что из оборудования. Он загружал эти приборы в самолет, когда собирался уезжать. Другие вещи она не помнила, то, что было создано его руками за два года одиночества: джунгли проводов и трубок, измерительные приборы и аппараты неизвестного назначения. Кое-что из этого имело грубый, незаконченный вид все еще продолжающегося эксперимента. Он разрабатывал какие-то очень крупные собственные проекты, и, должно быть, они подходили к концу.
-- А что потом?
Серая кошка, которая была ему единственной подлинной компанией, еще со времен Кембриджа, потерлась о ее ноги мяукая, словно в знак того, что ее узнала. Она принимает меня теплее, чем он,-- с горечью подумала Пегги, а затем, заметив, как серьезно он на нее смотрит, вспыхнула и зарделась румянцем. Это было несправедливо. Она добралась до него в его самостоятельно напущенном на себя одиночестве, а он повел себя вполне порядочно.
Порядочно -- но бесчеловечно. Никакой свободный мужчина не смог бы стать объектом розысков привлекательной женщины, не испытывая более серьезного чувства, чем обнаруженные им сожаление и досада.
Или к ним примешивалось иное чувство? Никому не было дано знать, что происходит внутри этой красивой головы. Прочие представители человечества имели слишком мало общего с Джоулем Уэдерфилдом.
-- Остальное человечество? -- мягко спросил он.
Она вздрогнула. Этого старого трюка с чтением мыслей было достаточно, чтобы большинство людей сторонилось его. Никогда не знаешь, когда он сделает выпад в твою сторону, какая часть его догадок основывается на трансцендентной логике, а какая на... на...
Он кивнул.
-- Я отчасти телепат,-- пояснил он.-- И могу сам заполнять логические пробелы -- подобно Дюпену у Эдгара По, только легче и точнее. Я обладаю и другими особенностями, только о них сейчас не стоит задумываться, потом.
Он положил рыбу в печь и повернул несколько ручек настройки.
-- Сейчас будет готов ужин,-- объявил он.
-- Значит, теперь ты изобрел робота-повара? -- заметила она.
-- Это освобождает меня от лишней работы.
-- Ты бы смог заработать еще не меньше миллиона долларов, если бы стал его продавать.
-- Зачем? У меня сейчас и так больше денег, чем требуется при разумных потребностях.
-- Ты бы позволил экономить время и другим людям.
Он пожал плечами.
Она заглянула в ту комнату, что была поменьше, где он, должно быть, жил. Она была обставлена очень скудно: кушетка, письменный стол, несколько полок, на которых размещалась его колоссальная микропринтная библиотека. В углу стоял мультитон: музыкальный инструмент его собственного изобретения, на котором он сочинял и исполнял музыку, недоступную для понимания людей и никем не любимую. Но человеческая музыка всегда казалась ему пустой и легковесной. Так же как и человеческое изобразительное искусство, литература, работа и сама человеческая жизнь.
-- Как там у Лангтри продвигается работа над новым энцефалографом? -спросил он, хотя и мог догадаться, каким будет ответ.-- Ты же собиралась помогать ему в этой работе, насколько я помню.
-- Не знаю.-- Она спросила себя, чувствуется ли в голосе накатившая на нее усталость.-- Я все время провела в поисках, Джоуль.
С болезненной гримасой он отвернулся к автоматическому повару. На нем открылась дверка, и оттуда выкатился поднос с двумя тарелками. Он поставил их на стол, жестом указывая на стулья.
-- Приступай, Пегги.
Машина против ее воли завораживала ее.
-- Чтобы готовить так быстро, нужен индукционный элемент,-пробормотала она,-- и мне кажется, картофель и горох хранятся прямо внутри. Но вот механическая часть...-- Она покачала головой, не скрывая восхищения, зная, что конструкция должна быть чрезвычайно простой, но обнаруживающей чудеса изобретательности.