— Разумно. Ты всегда мыслишь на шаг вперед, Рея.
Казалось, худшее позади. Он повернулся к Каю и Элиану, начав обсуждать военные расквартирования новых гарнизонов. Я позволила себе мысленно расслабиться на долю секунды.
И совершила ошибку.
Мой взгляд упал на огромную голографическую карту Спирального Рукава, висевшую на стене. Я искала глазами крошечную точку по имени Земля. Тот самый мираж, который был моим домом всего несколько недель назад. Я искала его с тоской и тоской самозванки, тоской по чему-то, чего никогда не существовало.
Я не заметила, как Отец замолчал. Я не почувствовала, как его внимание вновь было приковано ко мне. Я смотрела на карту с таким неподдельным, горьким любопытством, что это было кричаще чуждо для Реи Эос.
— Дочь моя, — его голос прозвучал тихо, но в тишине зала он грянул, как гром. — Что вызывает твой интерес? Или… тоску?
Я резко отвела взгляд, но было поздно. Ледяная стена снова опустилась между нами. Его глаза сузились.
— Ты выглядишь… странно. Так, словно видишь все это впервые, — он сделал широкий жест, охватывающий весь зал, всю планету, всю империю. — Говорят, после возвращения ты была не совсем собой.
Кай сделал шаг вперед, готовый вмешаться, но Отец остановил его жестом.
— Я жду ответа от нее.
В горле встал ком. Все «воспоминания», вбитые Элианом, испарились. Остался только животный страх разоблачения.
Я чувствовала на себе тяжелые взгляды стражников, молчаливое напряжение мужей. Я была на грани.
И тогда это случилось.
Глубоко внутри, из-под толщи навязанных образов и ложных воспоминаний, прорвалось что-то настоящее. Не память. Чувство. Чистое, необузданное и жгучее — “гнев”. Гнев дочери, которую отец всегда держал на расстоянии вытянутой руки, видя в ней лишь инструмент.
Гнев женщины, которую лишили ее самой себя.
Гнев Реи Эос.
Он хлынул наружу, сжигая страх.
— А когда я последний раз выглядела “не странно” отец? — мой голос зазвучал тихо, но с новой, металлической твердостью. В нем не осталось и тени неуверенности Светы. — Когда ты отдал меня этим двоим, как награду? Или когда отправил на Вольварос, на верную смерть, под чужим именем? Извини, если я немного выгорела.
В зале повисла шокированная тишина.
Даже Кай и Элиан замерли в ступоре.
Так говорить с Верховным Отцом было немыслимо.
Но это сработало. Его удивление было искренним.
Вызов, высокомерие, скрытая боль — это было стопроцентные чувства его дочери. Не идеальной дочери. Не солдатом, но живым, эмоциональным человеком, которым он всегда пытался пренебречь.
На его лице на мгновение мелькнуло что-то, почти похожее на уважение.
Он фыркнул.
— Твоя дерзость вернулась вместе с тобой, я смотрю. Хорошо. Сильные лидеры не должны быть покорными. — Он повернулся спиной, явно давая понять, что аудиенция окончена. — Отдохни. Приведи себя в порядок. Завтра мы обсудим твое новое назначение.
Мы вышли из зала, и только когда массивные двери закрылись за нами, я позволила себе задрожать. Из глаз градом хлынули слезы облегчения и истощения.
Кай резко развернул меня к себе. Его пальцы впились в мои плечи почти до боли.
— Это было слишком рискованно, — прошипел он. Но в его глазах, помимо ярости, горел странный огонь. Огонь признания. Почти гордости.
— Это сработало, — выдохнул Элиан, его лицо было бледным. — Он купился. Он увидел в тебе ее. Настоящую.
— Но это была не я! — сдавленно выкрикнула я. — Это был ее гнев! Я его почувствовала! Она там есть!
— Мы знаем, — Элиан положил руку мне на плечо, и его прикосновение уже не казалось таким чужим. — Это начало. Но теперь он будет следить за тобой еще пристальнее. Одно неверное слово, один не тот взгляд…
Он не договорил.
Не нужно было. Я и так все понимала.
Мы шли по сияющему коридору, и я понимала, что самая сложная часть только началась. Я выиграла первый раунд, притворившись не идеальной дочерью, а мятежной и уставшей женщиной, которой и была настоящая Рея.
Но чтобы вернуть ее полностью, чтобы перестать притворяться, предстояло пройти через ад.
И первый шаг в это пекло был уже сделан.
28. Она хранила всю информацию внутри себя.
Возвращение в апартаменты Дома Героев было похоже на бегство с поля боя, где победа пахла пеплом. Давление спало, оставив после себя дрожь в коленях и пустоту под ложечкой. Кай, хмурый и молчаливый, удалился в свой кабинет — разбираться с последствиями и, вероятно, готовить новые инструкции. Элиан, все еще бледный, пытался что-то сказать, что-то ободряющее, но я лишь молча покачала головой и прошла мимо, в спальню.